Постумия

Прошлую Пасху мы встречали у Богдана с Кристиной. Подарили им, помнится, роскошное фарфоровое блюдо с росписью. А они нам – набор свечей в виде пасхальных яиц. Дядя увёз всё это добро в Москву – вместе с пасхальной скатертью, набором креманок и фарфоровой же хлебницей. Бродячий образ жизни не предполагал уюта. Что дядя Сева, что я дома появлялись редко. Праздники отмечали за чужим столом или просто в дороге. Вот как, например, на сей раз. Только вот тот придурок полез к стюарду драться и всё испортил.

А я вообще не понимаю, почему взрослые мужики так трусят в воздухе. Ведь напиваются они именно поэтому. И наряду со слизняками живут в нашей стране такие люди, как тот же Матвей и его коллеги-пожарные. Респект им и уважуха! Лёлька про них часто рассказывает взахлёб.

Сегодня Матвей при мне сдавал боёвку, каску и противогаз – расчёт как раз вернулся с вызова. Выводили из горящей квартиры в пятиэтажке двух женщин и ребёнка. Конечно, пожарных учат профессионально себя вести и в любой ситуации не паниковать. Но всё равно удивительно! Такие нагрузки им выпадают, причём и физически, и моральные, что подумать страшно. А ребята как-то держатся.

Понятно, что все они суеверные и набожные одновременно. Молятся великомученице Варваре, которая, по слухам, помогает спасателям, пожарным и всем, кто рискует жизнью. Образ висит у них в части и обязательно у каждого в машине – на магнитах. Семнадцатого декабря обязательно ходят на утреннюю службу в церковь, ставят свечки. Кстати, тьфу-тьфу, никто из их сотрудников пока не погиб. А ведь очень часто бойцы лезут в самое пекло.

Вот смотрю на Лельку – просто красивая девчонка. А ведь сама до травмы была огнеборцем, десантировалась с вертолёта в торящую тайгу. Точно так же, по тревоге, бросалась надевать боёвку, висящую в общей с мужиками раздевалке. И никому дела не было до всяких глупостей – лишь бы скорее выехать на пожар.

А вот начальникам – караула, части, отряда – трудно было посылать в огонь очаровательную леди. И никак она не соглашалась уйти из дымзвена, пока медики не перевели в телефонистки. Для успокоения дали медаль «За отвагу на пожаре». Но моя подруга всё равно разгрызла со злости деревянную линейку и пообещала непременно вернуться в строй.

А сегодня у Матвея праздник. Вчера ему стукнуло двадцать четыре года, но вспрыснуть не удалось. Только собрались наскоро подёргать парня за уши, как прозвучала тревога. Горело в одном из посёлков, на пятом этаже. К тому же, капитально занялся балкон. Вся лестница заполнилась дымом. Людей спасали, как могли – по верёвочным лестницам, с помощью «Барса».

Конечно, была и машина со всем снаряжением, а вот гидрант сломался. Счастье, что в итоге никто не погиб и серьёзно не пострадал. А то пошли бы тётка с бабушкой – собственники сгоревшего жилья – по 219-ой статье. Именно они и были ответственны за ЧП. Вообще-то им и так не позавидуешь. Из-за них залили все квартиры до первого этажа. Матвей едва не задохнулся насмерть – слишком долго вытаскивал мальчишку из кладовки.

Лёлька шепнула мне, что бабушка Матвея, та самая травница, обещала сделать к нашему приезду финский рыбный пирог – с добавлением свиного сала. Называется пирог «кале-кукко». Печётся из двух видов муки – ржаной и пшеничной. Мысль о пироге ласкала мою душу всё то время, что я ждала их в части, везла в Приветнинское. Первый пирог съели прямо перед выездом на пожар.

– А какого гуся на Рождество она сделала! Под клюквенным соусом, – глотая слюну, вспоминала Лёлька. – Я рецепт взяла и поняла, что ничего у меня не получится. Легче пять пожаров потушить, честное слово! От одних ингредиентов в осадок выпадаешь…

До Приветнинского мы проскочили в один момент. Лёлька, в том же кремовом пальтишке, задремала, свесив голову на грудь. Матвей тоже похрапывал на заднем сидении. И погода располагала ко сну. Было ветрено, дождливо и уныло. По лобовому стеклу неустанно болтались «дворники», сгребая воду. Асфальт шоссе бликовал от света фар, и меня заносило на поворотах. Грохотали рядом фуры, проскакивали легковушки, тащились автобусы. И мне даже не хотелось играть с ними с догонялки. Все мысли занимал предстоящий разговор со старухой. Лёлька предупредила, что нрав у знахарки вздорный, но деваться мне было всё равно некуда.

Жаль, что я не одна. А то вышла бы из машины, спустилась к заливу. С шоссе видела, как свинцовые волны выбрасывают на песок и прибрежные камни всякий мусор, полурастаявшие льдины, гнилую тину. На морских просторах громко посвистывал ветер. Налетая на гигантские ели и сосны, он заметно стихал. Зато деревья раскачивались, шевеля тяжёлыми лапами. Мне даже чудилось, что они сейчас затанцуют. То и дело приходилось сигналить пешеходам под зонтами, норовившим перебежать шоссе.