Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!

Он перевел подзорную трубу чуть дальше, потом обратно, на изменивших направление атаки кирасир, затем слегка перевел чуть вперед и замер.

– Отрежьте их от наших складов, живо!

Пробанив орудия, артиллерийские расчеты проворно заряжали их картечью, но было видно, что они не успевают сделать свое дело. Кирасиры же разделились на две части: одна продолжила безумную атаку на приготовившихся к бою солдат, а другая свернула влево, огибая по большой дуге построенные полевые укрепления, и галопом понеслась к пороховым бочкам, возле которых замерли два десятка седоусых ветеранов, оставленных на этом участке скорее как подстраховка, нежели как реальная защита. Хотя именно на таких вот воинах держится вся армия, именно они белая кость воинского братства, а не желторотые юнцы с кучей именитых предков за плечами.

На передовой тем временем прогремели три выстрела, заржали смертельно раненные лошади, закричали воины. Посмотрев туда, генерал-майор отстраненно отметил, что от первых двух линий атакующего центра кирасир ничего не осталось, точнее, остались только мертвые и тяжелораненые тела шведских воинов. Вот один из них, силясь встать, непонимающе смотрит на свой живот, в котором дыра величиной в кулак, а его кираса, разорванная картечью, стальными краями впивается во внутренности. Алая кровь толчками выплескивается из этой ужасной воронки.

Что было со шведом дальше, Третьяк уже не видел – залпы фузей со стороны складов пороха вернули его к действительности.

Два десятка ветеранов, подпустив к себе кирасир, выбили из седла дюжину шведов, остальные же закружили смертельную карусель вокруг ощетинившихся штыками солдат. Пара кирасир быстро разворачивала притороченные к седлу бомбы: одного взрыва хватит для того, чтобы все склады взлетели на воздух, а вместе с ними и часть провианта.

Но, торопясь, швед сделал что-то не то и, вместо того чтобы спокойно бросить бомбу к беззащитной цели, замешкался и в последний момент попытался отбросить опасный снаряд как можно дальше от себя, замахнувшись им назад.

Взрыв прогремел чуть ли не в середине тройки кирасир. От ударной волны голова первого шведа лопнула, орошая окружающее пространство смесью крови и серой субстанции, где-то вдалеке валялись остатки пальцев неудачного бомбиста. Два его собрата отделались меньшим уроном: из их ушей текла кровь, а на лицах застыло удивленное выражение.

Не ожидавшие такой нелепости кирасиры замешкались и упустили свой шанс довершить начатое дело. Из двух десятков ветеранов на ногах остались только шестеро, да и те в большинстве своем были ранены.

Но шведы уже упустили свой шанс. Сбоку и сзади на них налетели драгуны и, разрядив притороченные к седлам пистоли, бросились с палашами наголо на недобитых кирасир, по-прежнему стремящихся добраться до заветного порохового склада. Звон, лязг железа, проклятия на двух языках раздавались с обеих сторон, однако какова бы ни была ярость шведов, она не могла спасти их от смерти. Солдаты в голубых мундирах с яркими желтыми обшлагами все чаще утыкались лицами в мокрые от пота конские гривы и падали наземь, орошая своей кровью весеннюю траву. Вместе со шведами падали и русские воины – один, второй… десять… Семнадцать драгун, не считая восьмерых фузилеров, остались лежать на месте сражения, смотря в безоблачное небо пустыми мертвыми глазами.

Из окружения удалось выбраться только трем кирасирам, самозабвенно настегивающим своих громадных породистых коней. Диверсия в стане осаждающих не удалась – как на складе, так и против артиллерии. Все орудия были в отличном состоянии и даже умудрились внести свою лепту в разгром зарвавшегося врага. Выстрел из четырех пушек картечью выкосил первую волну атакующих, граненая картечь ранила многих во второй волне, внося смятение в ряды шведских кирасир.

Но залп орудий все же не смог остановить всех вражеских кавалеристов, и почти четыре десятка кирасир добрались до фузилеров, с неустрашимостью поднимая выше палаши и древко знамени. Они выдержали поочередный залп пехотинцев, не оглядываясь на падающих под копыта собственных коней сослуживцев. До русских шеренг добралась половина кавалеристов, и в первые секунды им удалось собрать богатую жатву, убив дюжину замерших воинов, по команде вставших плотнее друг к другу и приготовившихся к штыковой атаке.

Кого-то из кирасир спасла защита, кто-то же не успел увернуться и, завалив коня на землю, упал под ноги воинам в зеленых мундирах, которые тут же, не теряя времени, со всей силы втыкали трехгранные штыки в незащищенные места шведов – шею или пах, – каждый раз для надежности проворачивая штык в страшной ране.

Уйти с батареи смогла всего дюжина кирасир, остальные остались лежать на земле перед бруствером, куда их сразу покидали фузилеры. Всех шведских коней, оставшихся без всадников, бережно вылавливали и отводили в тыл, где уже слышался стук топоров и молотков – нужно было быстро поставить временный загон для лошадей.