Поступь хаоса

Шум бурлил счастьем, теплом, усталостью и облегчением, и еще немного беспокойством, но я все равно думал, што она, возможно, права, может, мы победили, и, может, мне стоило бы ее обнять, если бы это не было немного дико, и вообще где-то в глубине я был с ней на самом деле согласен.

– Мы их побьем, – сказал я.

И тогда она уже сама обхватила меня руками и крепко-крепко сжала, словно мы могли упасть, и мы стояли там, на мокром холме, и дышали.

Цветами от нее пахло уже немного меньше, но это ничего.

Водопад рушился вниз из-под нас, и Убежище блестело сквозь зажженную солнцем водяную дымку, а само солнце улыбалось реке над водопадом и превращало ее в ослепительную металлическую змею.

И я отпустил Шум и дал ему вспузыриться искрами счастья, а взгляд побежал по реке, вверх, вверх…

Нет.

У меня каждый мускул в теле прошило, как молнией.

– Что?! – Виола отпрянула, повернулась туда, куда смотрел я, вгляделась. – Что?!!

А потом она увидела.

– Нет, – сказала тихо. – Этого просто не может быть.

По реке шла лодка.

Достаточно близко к нам, штобы разглядеть без бинока.

Разглядеть ружье и робу. Шрамы и праведный гнев. На нас, свирепо загребая воду, словно сам Судный день, нисходил…

…Аарон.

40 Жертвоприношение

– Он   нас   видел? – Голос у Виолы был очень натянутый.

Я еще раз наставил на него бинок. Аарон восстал прямо передо мной, огромный и жуткий. Отодвинул картинку: он на нас не смотрел, просто греб, как машина, выводя постепенно лодку к берегу и к дороге.

Физиономия у него была рваная и совершенно кошмарная, комковатая, кровавая, с дырой в щеке, с новой дырой там, где когда-то был нос, и, несмотря на все это, – свирепая, хищная, алчная, без тени милосердия. Такой не остановится. Никогда, ни перед чем – не остановится.

Война делает из мужчин чудовищ, прозвучал где-то голос Бена.

На нас надвигалось как раз вот такое чудовище.

– Не думаю, што он нас видел, – сказал я. – Пока еще нет.

– Мы можем его обогнать?

– У него ружье, – возразил я. – А дорогу отсюда видно аж до Убежища.

– Тогда не по дороге. Через заросли.

– Между нами и дорогой деревьев слишком мало. Придется очень быстро.

– Я могу очень быстро.

И мы ринулись вниз по склону, оскальзываясь на листве и мокрых лозах, хватаясь за камни, взглядывая сквозь редкую листву на гребущего Аарона. Такую редкую, што и он может нас прекрасно увидеть, если посмотрит в нужном направлении.

– Скорее! – прохрипела Виола.

Вниз…

И вниз…

Скатились на дорогу…

Вляпались с чавканьем в грязь на обочине…

С дороги мы опять потеряли его из виду, там, на реке…

Но всего на секунду…

Потому как вон он…

Течение быстро несло его к нам…

Мы были на полном виду…

И он глядел прямо на нас…

Рев водопада достаточно громок, штобы съесть вас живьем, но я все равно услышал.

Даже будь я на другой стороне планеты – тоже бы услышал.

– ТОДД ХЬЮИТТ!

И рука потянулась за ружьем.

– Бежим! – заорал я.

Виола со всех ног вдарила к обрыву, я – за ней. Туда, где дорога ныряла вниз и зигзагами падала в бездну.

Пятнадцать шагов… может, двадцать – и мы исчезнем за краем обрыва…

Мы мчались так, будто две последние недели прохлаждались в тенечке, копя силы…

Оглянуться через плечо…

Аарон с ружьем в одной руке…

пытается удержать лодку в равновесии…

она подпрыгивает на порогах, швыряет его взад и вперед…

– Он не сможет, – прокричал я в спину Виоле. – Не сможет грести и стрелять одновременно…

ТРЕСК!

Плюху грязи выбивает из дороги прямо под ногами у Виолы…

Я кричу, она тоже кричит, оба мы инстинктивно пригибаемся…

и бежим быстрее… быстрее…

Тум, тум, тум, тум ногами в землю… Бежать, бежать, бежать, бежать…

Мой Шум пыхтит, как мотор…

Не оглядываться… Пять шагов…

Бежать, бежать…

Три…

ТРЕСК!

И Виола падает.

– НЕТ!!! – кричу я…

А она спотыкается об край дороги, летит на другую сторону и переваливается через…

– НЕТ! – снова кричу я и прыгаю за ней…

Мчу носом вперед по крутому склону, едва перебирая под собой ногами, туда, где она катится в…

Нет…

Только не это… Только не сейчас… Не когда мы уже почти… пожалуйста, нет…

Ее тащит к каким-то низеньким кустам на обочине… она с хрустом врезается в них и остается там, в пыли, лицом вниз…

Я едва успеваю остановиться рядом, я почти не управляю своим движением, падаю в этот кустарник на колени, хватаю ее, переворачиваю на спину, ищу кровь, рану, твержу: «Нет, нет, нет…

нет, нет…»

Я почти слеп от ярости и отчаяния и ложного обещания надежды и нетнетнет…

И она открывает глаза.

Открывает глаза, хватает меня, говорит слабо: «Я не ранена! Я цела!»

– Нет? – Я зачем-то ее трясу. – Точно нет?

– Я просто упала. Честное слово, я увидела, как пуля пролетела у меня прямо перед глазами, и упала. Да цела я!

Я дышу тяжело, дышу, дышу…

– Слава богу, – говорю. – Слава богу.

А мир вокруг крутится, и мой Шум вместе с ним.

Она уже подымается на ноги, а следом и я – стоим в кустах и смотрим на дорогу внизу.