Поступь потерянных душ I: Найдёныш

ИИ что-то бубнил, но я его не слышал. Уши словно ватой заложило. Хотя как это могло повлиять на «слышимость» внутри разума непонятно. Текстовых сообщений тоже разобрать не смог, хотя он и писал мне что-то безостановочно. Интерфейс расплывался, наслаивался на обычное зрение. Мешал. Стоило об этом подумать, как стало легче. Внутренняя менюшка исчезла, ИИ всё-таки помог.

Непослушными пальцами вскрыл коробку. Два инъектора с неизвестным содержимым, четыре пустых слота и то, ради чего я вскрывал коробку – баллончик с медицинским гелем. Вытащив его, щедро обработал рану; сероватая жидкость запенилась, поменяла цвет на белый и осела превращаясь в крепкую плёнку. В течение пары минут окончательно высохнет, схватится, и стянется на зависть тугой повязке.

Следом настал черёд осматривать голову старателя. Лицо ожидаемо превратилось в кровавую маску. Нет, оно не было изуродовано. Просто кровь натекла, загустела, перемешалась с грязью и бетонной пылью.

Не знаю, по какой технологии корпорация сделала подобный шлем, но пуля, которая должна была при попадании в забрало гарантированно убить старателя, ушла в сторону, вгрызлась встык, увязла меж внутренних слоев материала, оставив после себя здоровенную шишку, вспучившую округлый корпус. Эта шишка-то и ударила по мозгам Деду. Как минимум черепно-мозговая травма. А как максимум гематома на мозге. Скорее всего, первое. Вряд ли общинник смог бы прийти в сознание и выстрелить при втором раскладе… Хотя кто знает, насколько далеко простирается сила модификаций Оазиса. Я уже слышал от Деда, что он прокачивал здоровье биоклетками, а значит, уже превзошёл обычного человека в своей живучести.

Залил гелем рану на голове старателя, и мысленно попросив у него прощения, отложил в сторону шлем, снял с него разгрузку и лишил его оружие ремня. ИИ был прав, старатель и так тяжёл. Его оружие и часть экипы придется бросить… Но только не его самого.

Своё трофейное оружие решил тоже бросить, но не здесь. Снял с него ремень, сцепил с Дедовским и пропустил крест на крест через спину и подмышки старателя. Стащил его с кучи и потащил по перрону.

Сначала всё складывалось удачно. Шёл себе и шёл, тянул и тянул. Да качает из стороны в сторону, да тяжело, а сцепленные друг с другом ремни под весом Деда давят на грудь. Но перетерпеть можно.

Участок, освещённый аварийными лампами, закончился. Втянул старателя в темноту, пару раз останавливался отдышаться и снова тянул. Вскоре показалась граница очага, вытащив Деда за нее, снова остановился, смахнул заливающий глаза пот и, стянув с себя трофейную разгрузку, спрятал её вместе с оружием мора. Вещицы вряд ли дешёвые, если выживу, то вернусь за ними.

Нервировал шум в ушах, да и пульс, стал отдаваться в голове колокольным набатом. Ноги уже давно заплетались, пару раз это привело к болезненным падениям, но я упорно продолжал идти вперёд.

Переломный момент настал, когда я вышел к туннелю, покрытому странными излучающими скудный свет зелёными грибами. Они росли везде кроме пола. На пластиковых трубах, сохранившихся под потолком, на металлических ступенях, ведущих в какой-то боковой технический закуток и даже на бетоне стен. Здесь затхлый воздух подземья явственно отступал в сторону, уступая место свежему сквозняку. Рассмотрев впереди поворот, наметил его как следующую остановку для отдыха и побрёл вперёд.

Пришёл в себя лёжа на спине и пялясь в потолок. Как так вышло, я и сам не понял. Вроде, потери сознания не было… Прикрыл глаза на секунду в ста метрах отсюда, а раскрыв их, оказался на полу, да ещё и гораздо дальше по коридору. Тут было светлей – зелёная грибница сплошным ковром угнездилась на ближайшей стене, освещая пространство.

Тело стало деревянным, пальцы не гнулись, большого труда стоило просто сесть… Случайно наткнувшись взглядом на руки, отметил, как сильно раздуло перчатки. Ещё не понимая, что это значит, стянул правую. Она слезла неожиданно легко, словно маслом намазанная. По факту так оно и было, смазанная…только альтернативой маслу выступала сукровица, сочащаяся из пор и язв, сплошной коркой покрывающих мою кисть. Кончики пальцев почернели, плоть раздулась так сильно, что было невозможно сжать руку в кулак. Сразу стало понятно, почему мышцы толком не гнутся, а трофейный костюм прилип к телу. Страха не было. Всё, что могло случиться, уже случилось. Изменить ничего нельзя.

Неожиданно вспомнив о Деде, я автоматически коснулся рукой груди, через которую был перекинут один из оружейных ремней, на которых я тащил старателя. Его не было. Как и не было нигде рядом самого старателя.

Вот тут то и вернулся страх. Не за себя – со мной и так всё было понятно. Страх был другой. Я боялся не успеть, ничего ни сделать напоследок. Боялся сгнить в этих туннелях просто так, бессмысленно, так что никто и не узнает, что я вообще был.