Поступь потерянных душ V: Адепт

Я дождался, когда оба неопознанных существа скроются за поворотом и лишь после этого решил спуститься. К тому времени даже стимулятор в моей крови перестал сдерживать дурноту от перегрева. Адски хотелось поднять забрало и втянуть в себя воздух, но я знал, что поддаться слабости означает погибнуть, ибо никакого воздуха в этих туннелях больше не было, а тот кислород, что втягивался с поверхности, питал далёкие очаги пожаров, что медленно, но верно выжигали подземные улицы малого храма.

Внизу меня окружали лишь щупальца ядовитого дыма, тлеющие искры и жар, что грозил обмороком и дурнотой. Вскоре, передвигаясь среди гор обожженных трупов и останков, постепенно заваливаемых серым пеплом, я понял, что переоценил свои силы. Мои руки и ноги становились слабее с каждым шагом, на зрение наползала чёрная тень. Даже проклятый дар, что вцепился в меня словно паразит, начал покидать меня, отказываясь даровать столь нужную для выживания информацию.

В какой-то момент, не в силах сделать следующий шаг, я пошатнулся и был вынужден сесть. Никогда не думал, что всё произойдёт именно так… глупо и обыденно. Я просто не мог идти дальше, а остановиться посреди туннеля было синонимом гибели.

Сидеть среди трупов и ждать, когда закончится воздух, не в силах даже сменить кислородный элемент… если вдуматься, не самая плохая смерть ибо к тому моменту когда закончиться воздух, я уже буду без сознания. Такая смерть тысячекратно превосходит любую другую. Она чище, и спокойней.

Поймав себя на этих вялотекущих мыслях, я неожиданно разозлился. Слабость и непроходящая дурнота делали меня тупым и апатичным. Но это был не я, по крайней мере, я настоящий никогда бы не сдался и не принял смерть без боя.

Проклятье туманной охоты не подчинялось моей воле. Я больше не видел тепла и не знал, как далеко находятся мои союзники и враги. Протянув затянутую в эластичную перчатку руку, я попытался вызвать свой дар, ибо только внутренняя энергия, чудо, что пришло в наш мир вместе с катастрофой, могло спасти меня в этих туннелях.

Ни-че-го…

Я не мог уйти в междумирье, не мог выпить тепло, не мог ровным счётом ничего. Но даже подобное бессилие не стало поводом для отчаянья. Я уже выбрал борьбу, и после этого выбора, обратный путь для меня был отрезан.

Я пропустил тот миг, в который мои веки начали слипаться. Сон это смерть, нельзя позволять себе забыться. Стараясь не закрывать веки, я зашептал молитву концентрации…

– Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.

Раньше, я бы закрыл глаза, а руки сложил в молитвенном жесте. Но в этой ситуации всё вышло по-иному. Я почти лежал, опираясь на что-то спиной, вытягивал вперёд руку и концентрировал взгляд на собственной кисти, стараясь зафиксировать своё внимание.

— Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.

Молитва повторялась раз за разом, дым окутывал мою руку, почти прозрачный из-за работы визуального комплекса, он не был помехой для зрения. Красные, истлевающие в воздухе хлопья пепла падали на рукав плаща, касались элементов брони и перчатки. Гасли, оборачиваясь серым снегом постепенно покрывающим всё вокруг.

— Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.

Явь или сон? В какой-то момент я перестал понимать, сплю ли я? Жив, или умираю в грёзах? И лишь собственная вытянутая вперёд рука со скрюченными пальцами стала якорем в этом омуте неразрешимых вопросов.

– Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.

Молитва существовала вне меня и моего голоса. Потрескивала тлеющими углями на втором ярусе центральной улицы, бурлила рекой пепла и дыма на потолке туннеля, осыпалась серым снегом на мои плечи и руку.

Неожиданно я поймал себя на мысли, что мог бы уйти раньше. Уйти тогда, когда атака на малый храм только-только начиналась. Не хотел использовать дар, осторожничал…

Пришлось прогнать от себя эти мысли, ибо они не несли никакой пользы, а лишь заставляли терять концентрацию. Я стал думать о том, что было бы хорошо оказаться где-то далеко отсюда. Например, на одном из склонов Думанского кряжа. Я представлял себе далёкий лес полный кривых деревьев, и твёрдый каменистый склон под ногами, побитый лишайником. Холодный ветел дул мне в лицо, и это приносило облегчение. Но в следующую секунду я оказывался в туннеле, пот скапливался на моем лбу, гудение аппаратуры внутри шлема заменяло собой шелест ветра и я снова молился, не понимая сколько времени прошло… секунды, минуты, или даже часы?

Ни какая концентрация не поможет когда из тьмы за гранью работы блокиратора визуальных помех выползает многоногое нечто. Я оказался прав в своём предположении, что пришедшие от пролома в основном туннеле, явились сюда по мою душу. Тварь выступила из пепельной взвеси прямо передо мной, так, словно всё это время, я тянулся рукой прямо к ней.