Посвящение

Амбруш Фратер вместе со старшим братом и его женой выходит со скудно освещенного перрона железнодорожного вокзала Санта Лючия на залитую полуденным солнцем привокзальную площадку. Это его первая туристская поездка на Запад. Преобладающее число венгров, совершающих путешествие в западные страны, вот уже почти столетие начинает вояж с Венеции. В наши дни приехать в Венецию означает примерно то же, что для акробата встать на доску трамплина: подброшенный высоко вверх, циркач выполнит дерзкие сальто. Иначе говоря, это малопривлекательное движение необходимо, как разбег перед эффектным трюком. Путешествие по Венеции — хорошо обкатанный туристский маршрут, каждому заранее известны здешние достопримечательности; конечно, известны они и Амбрушу Фратеру, и его спутникам, ведь в памяти их запечатлелась видовая почтовая открытка с надписью «Характерный уголок Венеции»: мостики, кокетливо изогнутые над загадочно поблескивающей водой, разбухшая от влаги штукатурка на стенах дворцов со стрельчатыми окнами, зелень плюща, дымка тумана, — и весь этот набор шаблонных красот, в соответствии с законами перспективы, постепенно уменьшаясь в размерах, теряется за поворотом канала. Надлежащим образом проштудировав путеводитель, туристы уже более компетентно могут пересказать, что изображено на открытке: понте над рио, на одном из берегов, позади выстроившихся в ряд палаццо, угадывается калле, а может, фондамента, хотя не исключено, что это кампо или кампьелло. Легко всплывает в памяти еще одна столь же стереотипная открытка с изображением собора Святого Марка и знакомая по фильмам цепочка быстро перемежающихся кадров: несметные стаи голубей на взлете, густые толпы туристов, щелкающих фотоаппаратами, и сверкающие купола на площади Св. Марка. Просторная площадь эта расположена на суше, как и любая другая площадь в иной точке мира. Над этим стоило бы призадуматься, если бы попадающие в Венецию туристы склонны были к раздумьям, а не рассчитывали бы, что в награду за потраченные на поездку деньги Венеция должна разрешить все загадки и удовлетворить их любопытство, как удовлетворяла, вероятно, запросы всех предыдущих путешественников.

Амбруш Фратер и его старший брат Карой чувствуют себя неловко, оттого что им не удалось вычеркнуть Венецию из программы поездки. Братья чураются всяких банальностей. Они выходят из вокзального полумрака с превосходством экзаменатора, желающего проверить, совпадет ли эта доподлинная Венеция с их заочными представлениями о ней. Лишь Лаура в душе трепещет перед Венецией; она радостно надеется, что ей представится случай прокатиться в гондоле, а гондольер усладит ее слух пением. Правда, надежд своих она не высказывает, но зато ее ничуть не смущает, что желания подобного рода способны изменить к худшему представления братьев о ее вкусе. Втайне она настроилась на романтическое путешествие в город любви и лишь в угоду хорошему тону, перелистывая в поезде путеводитель, обронила ироническое замечание: мол, кто бы мог подумать, что гондола, в сущности, всего лишь лодка. Ее слова прозвучали так, словно бы, отдавая свои симпатии обычной, незатейливых очертаний лодке, она пренебрежительно отзывается о жеманных изгибах гондолы. Однако на деле это было не так. Лауру вполне устраивают чрезмерно выгнутые нос и корма гондолы, ведь в конечном счете она менее интеллигентна, чем братья Фратер: Лаура — инструктор по лечебной гимнастике.

Прочие пассажиры, нагруженные багажом или торопливо шагающие вслед за носильщиком, движутся на редкость целеустремленно, заполонив стоянку речного трамвайчика — вапоретто; похоже, все они чувствуют себя в Венеции как дома. Лишь Фратеры — каждый с тощим чемоданом и парусиновой сумкой через плечо — стоят на верхней ступеньке лестницы.

— Река вроде бы течет не там, где положено, — замечает Лаура с находчивостью хорошенькой женщины, попавшей в высокие круги и пытающейся скрыть смущение. Под рекой она подразумевает Большой канал, в сущности заменяющий привокзальную площадь. Ведь в городах, как правило, перед зданием вокзала простирается площадь со стоянками такси и частных машин, с конечными остановками автобуса и трамвая, а то и с извозчиками; в центре размещается цветочная клумба, фонтан или стоит какая-нибудь скульптура, поскольку складывались эти площади в результате центробежного движения истории.

— Это не река — то, что, по-твоему, течет не там, где положено, — поправляет ее Амбруш, не дожидаясь ответной реплики. Да ее и ждать не от кого: Карой устремился к причалу вапоретто и отзовется, когда об этой теме и думать забудешь, а для Лауры любая полоска воды — река, даже в том случае, если это вода морская. Столь мелкую подробность она, в отличие от Амбруша, не удостаивает вниманием.