Посылка

Вероятно, она обнаружит сообщение от доктора Планка в голосовой почте мобильного, который все еще лежит в доме Паландта, где она выронила его во второй раз во время борьбы.

– Я не уверен, но думаю, что совершил ужасную ошибку, – сказал Салим, выдыхая густые клубы пара.

– Вы отравили Самсона!

К удивлению Эммы, он не возразил, а лишь спросил:

– Значит, ему плохо?

Он почесал подбородок и сделал такое лицо, словно хотел сам себе залепить пощечину.

– Послушайте, Эмма. Мне ужасно жаль. Боюсь, я случайно дал бедняге шоколадный батончик из правого кармана, а не собачью галету, которую всегда ношу слева.

Шоколад.

Конечно!

Даже минимальное количество какао-порошка может стать смертельным для собак.

Сейчас, когда Эмма это выяснила, она узнала и типичные симптомы отравления теобромином: спазм, рвота, апатия, понос.

Видимо, особенно сильно Самсон реагировал на шоколад.

– Я заметил это только дома, когда переоделся.

Салим показал на себя. Вместо униформы почтальона на нем был облегающий байкерский костюм с обязательной курткой «Харлей Дэвидсон», кожаными штанами и подходящими по стилю ботинками на шнуровке со стальными носами.

– У меня не было вашего номера, он не обозначен в телефонной книге, поэтому я решил, что лучше еще раз съезжу к вам.

Он указал своими татуированными руками на сарай:

– Но на такое никак не рассчитывал.

Он грустно улыбнулся.

– Наверное, в подобных случаях говорят: «Не было бы счастья, да несчастье помогло»? – спросил он и еще раз подошел к сараю, чтобы проверить, крепко ли держит ремень.

В этот момент на фоне сумеречного неба замигали голубые сигнальные огни, а их отблески заплясали на снегу, как прожекторы на танцполе.

Приехала полиция.

Без сирен, только с включенным предупредительным сигналом, и в количестве пол-армии.

Три патрульные машины, полицейский фургон, из которого выбрались четыре полицейских в черной боевой униформе.

Они помчались по подъездной дорожке в сад, к Эмме, впереди бежал сотрудник в штатском, без оружия в руке и слишком легко одетый – в костюме, кожаных туфлях, даже не накинув плаща.

– Что случилось? – спросил он, добежав до Эммы, и на мгновение она не могла поверить, что это он.

– Спасибо, – произнесла она и, расплакавшись, поднялась со скамьи и бросилась Филиппу на шею.

Глава 38

Эмма представляла, как мужчины в черных горнолыжных масках выстроились друг за другом перед дверью сарая.

Четверо, все с оружием на изготовку.

Самый маленький, компактный тип с фигурой бодибилдера (судя по мышцам, проступающим под униформой) стоит, наверное, первым и уже разрезал ремень своим ножом. Его ладонь лежит на ручке двери, чтобы по команде распахнуть ее для других.

Сбоку от сарая, так чтобы не было видно из смотрового окошка в двери, будет стоять Филипп. Какое счастье, что он вернулся из Берлина раньше, чем собирался. Филипп забеспокоился, когда Йорго рассказал, что во время последнего разговора она просто положила трубку. К тому же снова была недоступна по всем телефонам. Когда Филипп позвонил ей на мобильный, который Паландт как раз держал в руке, он хотел сообщить, что через десять минут будет дома.

Сейчас он рядом и ждет, что командир оперативной группы в любой момент отдаст приказ штурмовать домик.

Как в фильмах, стоящие сзади мужчины с громкими криками и с оружием бросятся внутрь сарая.

И фонарики, прикрученные к стволам пистолетов, наверняка высветят там каждый уголок.

«О Господи», – услышала Эмма в мыслях голос Филиппа, когда он обнаружит опрокинутый бак с трупом. Или лежащего в луже крови Паландта, которому Салим, возможно, проломил череп. Но это были лишь догадки.

Эмма видела, слышала и чувствовала все это только в своих фантазиях. Она сидела в сорока метрах от происходящего, в салоне машины скорой помощи, которая была припаркована у автомобильного навеса перед домом Паландта.

– Это придется зашивать, – сказал молодой медбрат или врач (Эмма не слушала, когда он представился), очень похожий на молодого Гюнтера Яуха: высокий, худой, со стрижкой «ежиком» и слегка оттопыренными ушами. Он смыл кровь с ее лица, обработал рану дезинфицирующим спреем и наложил на голову темно-розовую повязку. Когда он закончил, Эмма услышала агрессивный рев и звуки безмолвной борьбы, доносившиеся со стороны сада.

– Что там происходит? – спросила она достаточно громко, так, чтобы Салим, ждавший перед машиной скорой помощи, услышал ее.

– Началось, – объяснил он, хотя наверняка это тоже было лишь предположение.

Сотрудница полиции следила, чтобы никто посторонний не заходил на земельный участок. Но насколько Эмма видела через открытые двери скорой помощи, зеваки и так не решались выйти на улицу, возможно, потому, что патрульные машины с включенными мигалками перекрыли всю Тойфельзе-аллее и напугали соседей. А возможно, потому, что снег повалил еще сильнее, и почти ничего не было видно.

Минут пять Эмма просидела в машине скорой помощи наедине с Салимом, пока медик Яух писал в кабине водителя отчет. И тут снова появился Филипп.

– Ничего! – заявил он, просунув голову в двери.

– Ничего? – Эмма поднялась со скамьи.