Потаенная девушка

– Мне тебя не хватает, – думает папа, обращаясь к самому себе. Он не знает, что я еще не сплю. – Когда родилась Рене, я добавил к ее имени <звезду>, так как знал, что когда-нибудь ты отправишься к звездам. У меня хорошо получается помогать людям осуществить свою мечту. Но сотворить для тебя эту мечту я не могу. Счастливого пути, София! – Папа растворяется, покидая комнату.

Я представляю себе мамино сознание, зависшее среди звезд, электромагнитную ленту, сверкающую в межзвездной пыли. На той далекой планете, под чуждым небом, ее ждет робот-оболочка, скорлупа, которая со временем проржавеет, сгниет и рассыплется на части.

Снова став живой, мама будет так счастлива.

Я засыпаю, и мне снится «Крайслер-Билдинг».

Боги умерли не напрасно

Сейчас, например, я могу доказать, что у человека две руки. Каким образом? Я подниму обе руки и скажу, сделав определенное движение правой: «Вот одна рука». А затем добавлю, сделав то же движение левой: «А вот другая».

Дж. Э. Мур[61]

, «Доказательство внешнего мира», 1939 год

Рожденная в «облаке», ограниченная «облаком», она была загадкой.

* * *

Мэдди познакомилась со своей сестрой через окно чата, после того как умер ее отец, один из загруженных сознаний новой эры богов.

<Мэдди>: Ты кто?

<Неизвестный ID>: Твоя сестра, рожденная в «облаке».

<Неизвестный ID>: Ты молчишь. В чем дело?

<Неизвестный ID>: Ты где?

<Мэдди>: Я… Даже не знаю, что сказать. Это слишком сильный шок. Как насчет того, чтобы представиться?

<Неизвестный ID>:

<Мэдди>: У тебя нет имени?

<Неизвестный ID>: До сих пор оно мне не требовалось. Мы с папой просто думали друг другу.

<Мэдди>: Я не знаю, как это делать.

<Неизвестный ID>:

Вот как получилось, что Мэдди назвала свою сестру «Пеленой» – опорой подвесного моста (возможно, через залив Золотой Рог), скрытой в тумане, которыми так славится Сан-Франциско.

Мэдди ничего не сказала своей матери о существовании Пелены. После всех войн, развязанных загруженными сознаниями (какие-то из них до сих пор тлели), восстановление двигалось медленно и неуверенно. Сотни миллионов человек погибли на других континентах, и, хотя Америке удалось избежать худшего, страна по-прежнему оставалась в хаосе, инфраструктура была разрушена, беженцы наводнили крупные города. Мать Мэдди, ставшая советником городской администрации Бостона, задерживалась на работе допоздна и возвращалась домой, валясь с ног от усталости.

Первым делом нужно было убедиться в том, что Пелена говорит правду, поэтому Мэдди попросила ее подробно рассказать о себе.

У цифровых существ – таких, как отец Мэдди – есть основополагающая составляющая, открытый для восприятия человека набор команд и данных, адаптированный для работы на процессорах различных типов единой глобальной сети. Отец научил Мэдди читать этот набор, когда связался с ней после своей смерти и воскрешения. Это был код на языке программирования высокого уровня, изобилующий вложенными циклами и каскадами условных переходов, лямбда-функций и рекурсивных выражений, состоящих из длинных цепочек математических символов.

Мэдди назвала бы такой набор «исходным кодом», но только от своего отца она узнала, что подобное определение было бы неточным. Отец и другие боги не были откомпилированы из исходного кода в исполняемый модуль – они были созданы технологиями искусственного интеллекта, которые воспроизвели работу нервной системы человека непосредственно на машинном языке. И то представление, открытое для чтения человеком, являлось, по сути, скорее картой, отображающей реальность этой новой формы существования.

На запрос Мэдди Пелена без колебаний предоставила свою карту. Неполную, объяснила она. Пелена была распределена по различным процессорам и постоянно самомодифицировалась. Для того чтобы ознакомиться с полной картой памяти, Мэдди пришлось бы трудиться до скончания века. Поэтому Пелена показала лишь главные моменты:

<>: Вот часть, унаследованная от нашего отца.

((lambda (n1) ((lambda (n2…

Просматривая листинг, Мэдди находила сложные логические структуры, отслеживала ветвящиеся процедуры и вложенные циклы, восстанавливая общий рисунок мышления, одновременно знакомого и непривычного. Это было все равно что смотреть на карту памяти собственного сознания, но только с незнакомыми ориентирами и дорогами, ведущими в неведомые места.

В коде чувствовались отголоски ее отца – Мэдди это видела: своеобразная манера ассоциации слов с изображениями, глубокая, всеобъемлющая вера в одну конкретную женщину и одного конкретного подростка из миллиардов, живущих на планете.