Читаем Потаенные ландшафты разума полностью

Итак, ос­та­ва­лось взять кни­гу и ...но кни­ги-то ни­где и не бы­ло. Я поч­ти бе­гом обо­шел ком­на­ту, за­гля­нул да­же под кро­вать. Мысль за­би­лась в го­ло­ве, как му­ха о стек­ло, но от­гад­ка бы­ла про­ста и она бы­ст­ро яви­лась ко мне. Я за­су­нул ру­ку под по­душ­ку и ос­то­рож­но, что­бы не раз­бу­дить ту, что спа­ла, вы­та­щил от­ту­да свой фо­ли­ант. Жен­щи­ны лю­бо­пыт­ны... но об этом в дру­гой раз. Пе­ре­ход не дол­жен был со­ста­вить осо­бо­го тру­да. Я по­смот­рел на мою спя­щую Лю­си, пред­ста­вив, ка­кой вид при­об­ре­тет эта но­вая кар­ти­на, встал чуть ле­вее, что­бы бу­ду­щее изо­бра­же­ние ста­ло сим­мет­рич­ным, сжал в ру­ке кни­гу, за­крыл гла­за, и нуж­ные стро­ки са­ми яви­лись пе­ре­до мной.

"Тя­же­лые бор­до­во-ко­рич­не­вые ков­ры, брон­зо­вые львы на руч­ках две­рей, хру­сталь­ная люс­т­ра, крес­ла в зо­ло­те резь­бы, по­ли­ро­ван­ный узор­ча­тый пар­кет, книж­ный шкаф, сквозь пыль­ные стек­ла ко­то­ро­го вид­ны ко­реш­ки ста­рин­ных книг..."

Строч­ки дрог­ну­ли, рас­плы­ва­ясь, за­пры­га­ли, но вот уже сно­ва за­спе­ши­ли на свои мес­та. Я от­крыл гла­за. В за­ле бы­ло тем­но. Я сто­ял по­се­ре­ди­не, все еще креп­ко сжи­мая фо­ли­ант, и ни­как не мог прий­ти в се­бя, со­брать ска­чу­щие мыс­ли, ма­ши­наль­но пе­ре­во­дя взор с од­но­го пред­ме­та на дру­гой.

Изящ­ные крес­ла в зо­ло­те резь­бы, по­ли­ро­ван­ный узор­ча­тый пар­кет, тя­же­лые бор­до­во-ко­рич­не­вые ков­ры, брон­зо­вые львы на руч­ках две­рей, книж­ный шкаф, сквозь пыль­ные стек­ла ко­то­ро­го...

Hаваждение спа­ло вдруг, так же, как и поя­ви­лось. Я по­ско­рее по­до­шел к книж­но­му шка­фу, и по­ста­вил кни­гу на ме­сто, и по­спе­шил за­крыть за ней двер­цу, ко­то­рая от бы­ст­ро­го дви­же­ния гром­ко скрип­ну­ла, так гром­ко, что я да­же вздрог­нул от не­ожи­дан­но­сти, и тут же вздрог­нул еще, на этот раз от го­ло­са.

- Мы те­бя по­всю­ду ищем, до­ро­гой, - на этот раз вол­не­ние в ее го­ло­се бы­ло уже са­мым на­ту­раль­ным. - Сколь­ко мож­но...

Ее го­лос по­то­нул в ба­ра­бан­ном бое при­лив­шей к го­ло­ве кро­ви. Я уви­дел, что на ча­сах, сто­яв­ших на ка­мин­ной дос­ке, бы­ло чет­верть пя­то­го ут­ра, и еще я за­ме­тил, что за ок­ном тем­но, на ули­це бы­ла ночь!

- По­стой, - я ос­та­но­вил по­ток слов энер­гич­ным жес­том, - сколь­ко же ме­ня не бы­ло?

Тем вре­ме­нем во­шли док и с ним трое слуг.

- Ах, вот вы где, - ска­зал он наи­гран­ным то­ном, - на­де­юсь, все разъ­яс­ни­лось? Мы зря вол­но­ва­лись.

- Разъ­яс­ни­лось? Вол­но­ва­лись? - не­ожи­дан­но для са­мо­го се­бя я гром­ко рас­сме­ял­ся.

То, что я ма­ши­наль­но пе­ре­нес с со­бой ОТ­ТУ­ДА вре­мя, я еще до­пус­кал, но что­бы оно ШЛО ЗДЕСЬ БЕЗ МЕHЯ!..

- Вы! Вы... вол­но­ва­лись! Вздор, бред! Ме­ня-то, ме­ня здесь не бы­ло! Вы по­ни­мае­те?! Ме­ня! Ведь вы - ни­что, вздор! Вы - это я! Да что там го­во­рить пус­тое, хо­рош! Иди­от! Вздор, все вздор! И вы все, все - ни­что! Од­на­ко...

Мир кач­нул­ся, и я с тру­дом удер­жал рав­но­ве­сие.

- Что это? Я слиш­ком ус­тал. Спать. Hадо ид­ти...

Еще я уви­дел, как она и док уст­ре­ми­лись ко мне, но дви­же­ние это бы­ло мед­лен­ным, слов­но кто-то при­дер­жал плен­ку. Она во­про­си­тель­но смот­ре­ла впол­обо­ро­та на док­то­ра, на ли­це ко­то­ро­го в свою оче­редь пят­ном рас­плы­ва­лось не­до­уме­ние. Слу­ги, те и во­все ту­по взи­ра­ли на ме­ня ля­гу­шачь­и­ми гла­за­ми.

Я оч­нул­ся в кро­ва­ти, ря­дом, спи­ной ко мне, сто­ял док и го­во­рил ку­да-то в про­стран­ст­во:

- ... пе­ре­на­пря­же­ние, ко­то­рое в свою оче­редь... - соз­на­ние ста­ло ус­коль­зать от ме­ня, про­са­чи­ва­ясь сквозь ос­ла­бев­шие паль­цы во­ли, еще я ус­пел уви­деть ли­цо ми­лой, скло­няю­щей­ся на­до мной, и по­гру­зил­ся в не­бы­тие сна.


Гла­ва V


Ме­ня не в пер­вый раз при­гла­си­ли по­смот­реть "трас­се­ра в пет­ле". Я бы с удо­воль­ст­ви­ем от­ка­зал­ся. Вид че­ло­ве­ка, ут­ра­тив­ше­го связь с ми­ром, все­гда дей­ст­во­вал на ме­ня сквер­но. Hо я знал, что ре­бя­та боль­ше ни­ко­му не до­ве­рят­ся, кро­ме ме­ня. И я по­шел. Суб­бот­ний ве­чер не луч­шее вре­мя для по­доб­ных ви­зи­тов, но что де­лать.

Hа по­ро­ге квар­ти­ры ме­ня встре­тил Кон­стан­тин. Соб­ст­вен­но го­во­ря, мы с ним и до­го­ва­ри­ва­лись.

- Все в сбо­ре, - ска­зал он вме­сто при­вет­ст­вия, слов­но бы я и так не знал это­го. Мне при­шлось ос­мат­ри­вать не один де­ся­ток трас­се­ров в пет­ле, так что мне хо­ро­шо был зна­ком их ри­ту­ал.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Пестрые письма
Пестрые письма

Самое полное и прекрасно изданное собрание сочинений Михаила Ефграфовича Салтыкова — Щедрина, гениального художника и мыслителя, блестящего публициста и литературного критика, талантливого журналиста, одного из самых ярких деятелей русского освободительного движения.Его дар — явление редчайшее. трудно представить себе классическую русскую литературу без Салтыкова — Щедрина.Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова — Щедрина, осуществляется с учетом новейших достижений щедриноведения.Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.В шестнадцатый том (книга первая) вошли сказки и цикл "Пестрые письма".

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Публицистика / Проза / Русская классическая проза / Документальное
Письма о провинции
Письма о провинции

Самое полное и прекрасно изданное собрание сочинений Михаила Ефграфовича Салтыкова — Щедрина, гениального художника и мыслителя, блестящего публициста и литературного критика, талантливого журналиста, одного из самых ярких деятелей русского освободительного движения.Его дар — явление редчайшее. трудно представить себе классическую русскую литературу без Салтыкова — Щедрина.Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова — Щедрина, осуществляется с учетом новейших достижений щедриноведения.Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.В седьмой том вошли произведения под общим названием: "Признаки времени", "Письма о провинции", "Для детей", "Сатира из "Искры"", "Итоги".

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Публицистика / Проза / Русская классическая проза / Документальное