Потаенные места

Пудинг нашла Донни перед огромной паровой машиной фирмы «Беллисс и Морком»[58], которая вырабатывала электричество для всей фабрики. Она по-прежнему блестела, несмотря на хлопья сажи и дым в воздухе, возвышаясь на четырнадцать футов над полом, выложенным коричневой и белой плиткой. Донни стоял, опустив руки, рядом с машиной, нависшей над ним, словно какое-то большое черное животное. С точки зрения Пудинг, паровая машина являла собой лишь нагромождение труб, ремней, цилиндров и циферблатов с дрожащими красными стрелками, указывающими давление. А Донни, понимает ли он, как все это работает или, как и она, видит перед собой просто груду металла? Ей была ненавистна мысль, что он стоит здесь, полностью сознавая свое новое, неполноценное существование. На его лбу блестел пот, но явился ли он следствием жары или стал результатом какой-то внутренней работы, она не знала.

Затем Пудинг заметила позади них, в углу возле угольной кучи, Таннера, он спал в надвинутой на глаза кепке, с коричневой бутылкой, которую тот нежно держал в руках, словно младенца. У нее перехватило дух, когда она со страхом подумала, что он может проснуться и увидеть их перед собой, невольных свидетелей его прегрешения. Одежда Таннера потемнела от сажи, копоть въелась в складки лица, и выглядел он очень старым. Пудинг знала, что его уже не раз увольняли и все за одно и то же. Он либо прикладывался к бутылке на работе, либо приходил уже пьяным. А однажды, напившись, устроил драку из-за мнимого оскорбления и бросил помощника механика в желоб, подающий воду на колесо, в результате чего тот едва не утонул. Каким-то образом Алистер всегда умудрялся дать ему еще один шанс. Но в последний раз дело приняло другой оборот. Шесть месяцев назад Пудинг слышала, как Нэнси и Алистер спорили о Таннере в конторе фабрики, куда девушка зашла в поисках Донни.

– Нет, Алистер, этот человек – обуза, – объявила Нэнси голосом, не терпящим возражений.

– Никто больше не возьмет его на работу, Нэнси.

– И для этого есть веские причины.

– А как же его семья? Как его дети?

– Некоторые из них уже достаточно взрослые, чтобы начать работать. Из всех здешних обитателей, которых мы вынуждены нанимать на работу, он самый непригодный человек.

Последовавшее молчание Алистера свидетельствовало о полном согласии, но возможно, он все-таки переговорил с Таннером, потому что присутствие этого человека в Слотерфорде было относительно незаметным в течение нескольких месяцев. Триш Таннер – его жена, которая редко что-нибудь говорила и брела по жизни с видом женщины, отказавшейся от всяких надежд еще в молодом возрасте, – заверила миссис Гловер, что он вообще завязал с выпивкой. Ее муж снова вернулся на фабрику, и вот теперь он лежал пьяным у кучи угля. Один из его сыновей, которого Пудинг и Ирен видели в доме Таннеров, бросал уголь лопатой сразу в две топки. Он зыркнул на девушку, увидев, что она на него смотрит, и Пудинг поспешно отвела взгляд. Застукают этого человека на месте преступления или нет – ей было все равно. Во всяком случае, она не собиралась на него доносить. Ее это вообще не касалось, тем более что Пудинг сама находилась на фабрике нелегально. Она взяла Донни за локоть:

– Пора возвращаться домой.

Пар шипел, котлы ревели. Здесь, в этом цеху с его мудреным машинным оборудованием и высокими металлическими стропилами, как-то забывалось, что снаружи стоит летний день, и внезапно девушке захотелось убежать от всего этого. Она потянула Донни за руку, хотя по опыту знала, что он не пойдет за ней, пока не захочет сам. Он посмотрел на нее сверху вниз странным взглядом.

– Когда-то я во всем этом разбирался, – пробормотал он. – Разве нет?

Сердце у Пудинг екнуло.

– Верно, Донни. Разбирался.

– У меня такое чувство, будто я и теперь все знаю, Пуд. Только… никак не могу вспомнить.

– Не важно, Донни, – проговорила она, стараясь не показывать своего беспокойства. – У тебя теперь другая работа, ведь так? В саду.

Он кивнул и снова повернулся к паровой машине. Его лоб наморщился от какой-то мысли, от связанного с ней умственного усилия.

– Да, – согласился он. – Но раньше я во всем этом разбирался.

Пудинг не знала, что сказать. Юный Таннер наблюдал за ними подозрительно и с раздражением. Он был весь в угольной пыли, смешанной с потом, и Пудинг видела, что к концу дня он совсем устал – его напряженные руки, державшие лопату, дрожали.

Когда ей наконец удалось уговорить Донни пойти домой, уже наступил вечер и вся западная часть неба была затянута темными тучами. Пудинг скрестила за спиной пальцы и загадала, что грозы не будет. В то время как Донни смотрел вверх диким взглядом и казался жалким и испуганным. В прошлый раз Пудинг с отцом в течение нескольких часов ставили на граммофон пластинки, чтобы заглушать раскаты, но Донни все равно дрожал и пытался забаррикадироваться в своей комнате, передвинув к двери всю мебель. Пудинг не хотелось вспоминать об этом.