Потайная дверь

На одном конце адской машины зияла пылающая пасть мощной топки, из которой летели искры. У топки стоял рабочий в защитных очках, с обезьяньим проворством размахивая лопатой и кидая в пасть машины уголь из большой чёрной кучи. Из трубы валил вонючий дым, смешиваясь с горячим паром, который вырывался из котла высокого давления.

Себастьяно разглядывал машину благоговейно горящими глазами. У него был вид маленького мальчика, которому подарили его самую первую железную дорогу.

Мистер Стивенсон закончил со своими регулировками и отступил на шаг, чтобы наблюдать штамповку паровой машины.

При этом он заметил наше присутствие. Улыбка удивления озарила его лицо, перепачканное сажей.

– Лорд и леди Фоскери! Мои спасители недавней ночью! Что вас привело ко мне? – Ему приходилось кричать, чтобы перекрыть грохот машины.

– Мы просто хотели осведомиться о вашем самочувствии! – крикнул ему в ответ Себастьяно.

– Подождите. Я её сейчас остановлю. – Мистер Стивенсон покрутил ручки регулировки, потом подал знак рабочему, чтобы тот прекратил кидать уголь, после чего стук цилиндров и шипение пара стали тише, а ритм замедлился. Бросив на машину последний взгляд удовлетворения, он снова повернулся к нам: – Адская машина, а? И она с каждым днём будет всё лучше!

– Это верно, – подтвердил Себастьяно. – А что именно вы конструируете?

– Если бы я сам знал, – сказал мистер Стивенсон, наморщив лоб. И с некоторым отчаянием улыбнулся: – Я её строю без передышки, день и ночь. – Он постучал пальцем по лбу: – Здесь всё прорисовано, каждая деталь, винтик за винтиком, клёпки и пазы, фальцовки и вообще всё, что вы видите. – Он пожал плечами: – Поначалу это была вполне нормальная паровая машина, я хотел её немного усовершенствовать, но модификаций становится всё больше. Изменения многообразны, они делают машину быстрее и эффективнее, вы же видели, как быстро ходили поршни, ведь так?

– Очень быстро, – с воодушевлением подтвердил Себастьяно.

Мистер Стивенсон принялся описывать, жестикулируя, принцип действия паровой машины, её особые и необычные свойства с точки зрения физики и механики, и ещё многое, чего я не понимала. При таких темах я ещё в школе автоматически отключалась, это был своего рода рефлекс, я была перед ним бессильна. Я без всякого интереса озиралась в зале, но не видела ничего, кроме примечательных инструментов, сваленных в кучу мешков угля и рабочего, который присел на ящик и, набив полный рот, поглощал редьку.

Мистер Стивенсон настоял на том, чтобы мы зашли к нему в дом выпить чашку чая. По такому случаю мы познакомились с его женой, хорошенькой полной брюнеткой с улыбчивыми глазами. Мистер Стивенсон сердечно обнял её и поцеловал.

– Ах ты, негодник! – Она хихикала и с восторгом смотрела на него. – Ты меня перепачкаешь копотью!

Я порадовалась, что у него есть жена, а главное – что они явно влюблены. С этой точки зрения у мистера Стивенсона всё могло быть гораздо хуже. По сравнению с нашей первой встречей, перед прыжком во времени, его будто подменили. Не осталось и следа от той меланхолии, которая мне тогда сразу бросилась в глаза.

Его жена, конечно, не знала, что она – продукт манипуляций со временем, так сказать, воплотившееся воображение. То же самое касалось горничной, которая подавала нам чай с печеньем в маленьком уютном салоне. И старой собаки, которая дремала у камина и про которую мистер Стивенсон думал, что она живёт у него уже лет десять. Старейшины основательно подходили к вопросу создания подходящей среды обитания для Несведущих. Они были истинными мастерами иллюзии.

Я снова вспомнила кошмар минувшей ночи, колючие льдинки на моей коже, когда я проснулась. А прежде всего то, что мне сказала Эсперанца. О том, откуда взялись Старейшины и она сама.

С края вечности.

С большой вероятностью (я надеялась), всё это было лишь частью безумного сна и потому лишено какой бы то ни было реальности, но если допустить, что в этом было какое-то истинное зерно, то где, к чертям, находился край вечности? Она показывала мне при этом на сверкающий звёздами небосвод. Значило ли это, что Старейшины явились из другой галактики? Это подтвердило бы мысль, которая уже не раз приходила мне в голову: что Старейшины – это Чужие. Они хотя и не выглядели инопланетянами, но после фильма «Вторжение похитителей» каждый ребёнок знает (ну да, по крайней мере старше двенадцати лет), что Чужие могут принимать любой облик.

Потом я вспомнила, что Эсперанца, показывая на небо, вполне могла иметь в виду игры со временем, потому что в тот же миг звёзды из Млечного Пути превратились в странную шахматную доску.

Мистер Стивенсон вырвал меня из моих мыслей:

– Ещё чаю, миледи?

– Спасибо, нет, – вежливо ответила я.

Себастьяно поднялся:

– Боюсь, нам уже пора.

Мистер Стивенсон проводил нас до двери:

– Надеюсь, вы скоро снова почтите нас своим посещением.

– Непременно, – заявил Себастьяно. – Должны же мы узнать, что именно может ваша машина, когда она будет готова.