Потанцуй со мной (ЛП)

Кортни захотела селфи с Тесс лишь по одной причине: чтобы иметь возможность выложить потом фото с хэштегом #красавицаичудовище, однако Тесс подперла локтями прилавок, пока Кортни десять раз меняла позу. В конце концов она так и не нашла ту, что ее бы устроила.

— Ой, ладно. Как-нибудь в другой раз попробуем, когда сможете привести в порядок ваши волосы.

— Отличная идея.

Тесс приготовила мокко. Кортни глотнула и объявила, что он пересолен.

— Состав тот же, — возразила Тесс.

— Что-то поменяли. Он соленый.

— Может, заменить на капучино?

— Неважно.

И Кортни раздраженно отвернулась.

К трем часам Темпестский женский союз закончил собрание, и место опустело. К четырем постукивание снежных крупинок по окну сменилось полноценной снежной вьюгой. Тесс предполагалось держать заведение открытым до пяти, но когда к половине пятого не явился ни один клиент, то перевернула табличку на «закрыто».

Она было подумала провести ночь в задней комнате, а не взбираться на занесенную снегом гору после наступления темноты, но перспектива сотворить постель из порванных картонных коробок и побитого молью лоскутного одеяла, на котором почил старый лабрадор Фииша, казалась еще менее привлекательной, чем предстоящее испытание. У нее был фонарик, относительно теплая одежда и здравый смысл. Можно рискнуть.

Тесс посыпала солью дорожку перед магазином, но за пределами тротуара лежал чистый лед, и приходилось цепляться за стены зданий. На шоссе царила зловещая тишина. Никаких восемнадцатиколесных фур, мотоциклов или рухляди без глушителя. Тротуар закончился у «Петуха». Тесс едва могла разглядеть затопленную гравийную дорогу, не говоря уже о тропе, ведущей в гору, но с помощью фонарика в конце концов отыскала ее и начала подниматься. Лед покрывал все подряд, и даже при свете было трудно удержаться на ногах.

Капюшон дождевика сорвало. Мокрый снег забирался за ворот, а щеки резали льдинки. Местные жители уверяли ее, что такая погода не продлится долго, но сейчас это отнюдь не успокаивало.

Кроссовки поскользнулись на бурьяне, и Тесс упала в третий раз, еще больше промокнув и замерзнув. Все ради работы с минимальной заработной платой в кофейном магазине, который в действительности не был таковым, в городе, что не сулил никаких перспектив. Ее руки дрожали, а пальцы ног застыли. К тому времени, когда Тесс добралась до коттеджа, она превратилась в продрогшее и грязное нечто.

Разумеется, пропановая печь погасла, поэтому Тесс завернулась во все одеяла, пока не перестала дрожать. И с чего она решила, что приехать сюда будет хорошей идеей?

«Это все ты виноват, Трев! Это ведь ты, а не я, хотел переехать в Теннеси».

Она слишком вымоталась, чтобы плакать, и чересчур замерзла, чтобы танцевать.

***

Среди ночи ее что-то разбудило. Буря еще билась о хижину, но сквозь дождь и снег можно было расслышать другой, более громкий шум.

Звонил церковный колокол. Звонил и звонил. Протяжный низкий гул. Тесс повернулась на спину, медленно приходя в себя в уродливой комнате с полосами цветочных обоев, покоробившихся по швам, так отличной от солнечной желтой спальни, которую они вместе с Тревом раскрасили.

Она закрыла глаза. Колокол продолжал звонить. Громоподобно. Упорно.

Тесс зарылась глубже в одеяла. Церковь на вершине горы давным-давно превратилась в руины. Должно быть, звонит школьный колокол. Видать, Иен Норт затеял чертову месть за ее громкую музыку. Но сейчас час ночи, и он решил, что самое подходящее время…

Тесс резко распахнула глаза. Со стоном выбралась из постели и схватила первую попавшуюся сухую одежду. И в считанные минуты уже была за дверью.

***

Лившийся из длинных окон свет свидетельствовал, что генератор в здании школы работал. Тесс без стука вторглась в дом и стянула дождевик.

— Бьянка! Где вы?

Из нижней спальни откликнулся Норт:

— Сюда. Скорее!

«Пусть это будет ложная тревога».

У Бьянки только-только около тридцати четырех недель. Тесс и раньше доводилось принимать недоношенных детей, но тогда у нее был доступ к отделению интенсивной терапии новорожденных и мониторам наблюдения за состоянием плода. Здесь же у нее не имелось никакого оборудования: ни стетоскопа, ни инструментов, ни шприцев, ни наборов для наложения швов. А более всего у нее не лежало ко всему этому сердце. И все же она здесь.

Тесс заставила себя пойти в спальню и переступить порог.

Сочетание бледно-серых стен, матовых никелевых ламп и тонких белых занавесок действовало успокаивающе. Бьянка лежала неприкрытой на низкой кровати; ночная рубашка цвета олова обвила ее тело, лицо исказилось от паники.

— Тесс! Все слишком рано! У меня отошли воды, и начались схватки. Это… это еще не должно было произойти.

У Тесс заныло сердце. Не похоже на ложную тревогу, а в Темпесте нет врача. Даже если они по такой погоде и смогли бы добраться до ближайшей больницы, та находилась за полсотни миль отсюда.

Тесс пошарила в кармане джинсов, ища, чем завязать волосы.

— Малыши, они маленькие засранцы. Им закон не писан.

Эдакая непочтительность на время расслабила уголки губ Бьянки. Тесс убрала волосы и подошла к кровати.

— Я боюсь.