Потанцуй со мной (ЛП)

Носком балетка угодила в трещину в плите и слетела с ноги, шлепнувшись где-то в зарослях бурьяна. Одна нога обута, другая босая. Всю ярость — в ноги. Острый камешек впился в пятку, но если остановиться, то гнев сожжет Тесс. Она напряженно двигала бедрами, встряхивала головой так, что разлетались в стороны влажные спутанные пряди. Быстрее, быстрее.

«Не останавливайся. Только не останавливайся. Если остановишься»…

— Вы что, глухая?

Она застыла, когда на шаткий деревянный мосток, перекинутый через ручей Пурхаус-Крик, влетел какой-то мужчина. Больше всего он был похож на горца с лохматыми темными волосами, свирепыми чертами и твердой, как отбойный молоток, челюстью. Человек-медведь — ростом с платан, такому дождь нипочем — в незаправленной фланелевой рубашке в черно-красную клетку, в заляпанных краской сапогах и грубых джинсах, годных лишь для тяжелой работы. Тесс читала об этих горцах-отшельниках, которые скрывались в дебрях со стаей диких собак и арсеналом военных винтовок. Они жили без человеческого общества месяцами, а то и годами, пока не забывали, кто они родом.

Тесс так и замерла в старых трусиках-бикини и промокшей белой майке, облепившей голую грудь. Взбешенная, сама полудикая и очень-очень одинокая.

Он помчался к ней, не обращая внимания на дождь. Шаткий мостик заходил ходуном.

— Я это дерьмо терпел вчера и днем, и вечером, а потом в чертовы два часа ночи, и больше терпеть не намерен!

Несколько деталей сразу же бросились Тесс в глаза и произвели мгновенное впечатление. Непокорные волны непослушных, слишком длинных волос вились у него на шее. Одежда работяги мятая, а на потрескавшихся кожаных сапогах брызги дюжин различных цветов краски. Его щетина еще недостаточно отросла, чтобы сойти за длинную бороду сумасшедшего отшельника, но он и так выглядел слетевшим с катушек.

Не станет Тесс извиняться. Она уже достаточно принесла извинений дома за то бремя, которое ее горе наложило на друзей и коллег. Здесь от нее этого не дождутся. Она выбрала Ранэвей Маунтин (Горное убежище — Прим. пер.) не только за название, но и за его уединенность — отыскала место, где можно не соблюдать вежливость, зато горевать и злиться на вселенную сколько угодно.

— Не орите на меня!

— А как вы еще меня услышите?

Он схватил беспроводную колонку, спрятанную от дождя под останками стола для пикников.

— Положите на место!

Горец ткнул выключатель грубой лапищей, оборвав музыку.

— Можно немного поучтивее?

— Поучтивее? — С каким удовольствием Тесс давала выход гневу за всю несправедливость жизни, которая на нее обрушилась. — Это так называется? Врываться сюда и нападать, как дикарь?

— Прояви вы хоть каплю уважения ко всему этому… — Он резко махнул в сторону деревьев и Пурхаус-Крика, жесткие черты его лица выглядели такими грубыми, словно их вырезали бензопилой. — Прояви вы хоть каплю уважения, не пришлось бы сюда врываться!

И тут Тесс увидела. Момент, когда до него вдруг дошло, как она одета, точнее не одета. Синевато-серые глаза пренебрежительно скользнули по ней. И что тут достойно пренебрежения? Мокрые спутанные волосы? Тело, набравшее больший, чем надо вес, от старания задушить себя едой? Или потрепанное нижнее белье? А может, просто, что Тесс имела наглость занимать место на его планете?

Кого она обманывала? С грудью, натянувшей мокрую ткань майки, она, должно быть, казалась гротескным клише — эдакая надравшаяся студентка колледжа на весенних каникулах в Канкуне. От приступа ярости у Тесс потемнело в глазах.

— Вам нужно было только вежливо попросить!

Он прожег ее взглядом и, понизив голос, хрипло пророкотал:

— Ага, наверняка это бы сработало.

Она явно была неправа, но наплевать.

— Кто вы?

— Тот, кто хочет немного покоя и тишины. Два слова, которые вы, похоже, не понимаете.

Никто ее не отчитывал с тех самых пор, как умер муж. Наоборот, все вели себя так, словно все еще стояли в похоронном бюро с его мягкой мебелью и тошнотворным запахом лилий. Возникшая вдруг цель, куда можно выплеснуть ярость, нездорово опьяняла.

— Вы что, со всеми такой грубиян? — воскликнула Тесс. — Потому что если вы…

В этот самый момент по узкому мостику, легко перепрыгивая через недостающие доски, лесная фея пролетела столь воздушной походкой, что шаткое сооружение едва шелохнулось.

— Иен!

Под большим красным зонтом позади эфемерного создания развевались длинные светлые волосы. Тонкое ситцевое платье длиной до лодыжек, более уместное в июле, чем в начале февраля, колыхалось вокруг ее икр. Она была высокой и гибкой, за исключением внушительного живота, свидетельствующего о беременности.

— Иен, прекрати на нее кричать, — строго заявило неземное существо. — Тебя слышно от самой школы.

Так вот откуда он явился — из отремонтированной белой деревянной школы на горе над хижиной. В январе, только переехав сюда, Тесс прогулялась по тропе, чтобы осмотреться. Когда она заглянула в окна, то сделала вывод, что здание превратили в жилой дом, но там, похоже, никто не обитал. До сих пор.