Потемкин

Цесаревич с отеческой заботой следил за нравственным и физическим развитием юношей, сообщал отцу об их успехах. После окончания корпуса Александр и Григорий были произведены в корнеты с определением в лейб-гвардии Уланский полк, но великий князь, чтобы «и после сего не оставить их без надзора», привез юношей вслед за собой в Варшаву и не переставал информировать Ивана Христофоровича о службе сыновей.

Земельные владения семьи Калагеорги были увеличены в 1820 г., когда «по уважению усердной 39-летней службы Екатеринославского гражданского губернатора» действительного статского советника Ивана Христофоровича ему были пожалованы земли. В том же 1820 г. 26 мая семейство Калагеорги принимало в своем доме родственников Раевских и приехавшего вместе с ними поэта А.С. Пушкина. Неужели он, так живо интересующийся эпохой Екатерины II и личностью ее фаворита, не знал, что видит его настоящую дочь? Какая потеря для собирателя старинных историй.

Продолжают историю происхождения Елизаветы Калагеорги письма ее сына к известному коллекционеру Петру Михайловичу Третьякову. В конце декабря 1883 г. генерал-лейтенант Константин Калагеорги послал из Херсона в Москву письмо с предложением: «Имея великолепный портрет моей матери работы знаменитого Боровиковского и не желая, чтобы это изящное произведение осталось в глуши Херсонских степей, я совместно с сыном моим решились продать этот фамильный памятник и сделать его доступным как для публики вообще, так в особенности для молодых художников и любителей живописи. Ваша галерея картин известна всем, а потому обращаюсь к вам с предложением, не угодно ли вам будет приобрести эту драгоценную вещь».

Полотно было оценено в шесть тысяч рублей и весной 1884 г. отправлено в Москву вместе с сопроводительным письмом Калагеорги: «Портрет имеет ценность историческую, так как мать моя — родная дочь Светлейшего князя Потемкина-Таврического, а со стороны матери — тоже высокоозначенного происхождения. Она воспитывалась в Петербурге, в лучшем тогда пансионе Беккера, и прямо из пансиона выдана замуж за моего отца, бывшего тогда товарищем детства Великого князя Константина Павловича, и получила от Потемкина обширные поместья в Новороссийском крае». Возможно, именно тогда у Елизаветы Григорьевны появилась более приемлемая фамилия — Темкина вместо Темлицына, тогда же и возникла идея о том, что ее мать — императрица Екатерина II. Многим бы хотелось, чтобы столь романтическую любовную связь венчало рождение ребенка.

Не согласившись на цену, предложенную Третьяковым, в 1885 г. внук Темкиной мировой судья Николай Константинович Калагеорги потребовал возвратить картину в Николаев. Вскоре она оказалась собственностью Н.М. Родионова, он также пытался продать портрет известному собирателю Третьякову. Уже в 1907 г. у вдовы Калагеорги картину приобрел московский коллекционер Иван Цветков. В своих записках по искусству он оставил запись беседы с внуком Ивана Калагеорги, который рассказывал ему о бабушке как о дочери Екатерины II и Г.А. Потемкина.

Итак, становится ясно, что в семье знали имя отца Елизаветы, а возможно, и матери, но по тем или иным причинам не называли его. Иначе говорится в этих письмах о том, где воспитывалась девушка до замужества: не в семье Самойловых, а в пансионе Беккера. Странно звучат и слова об обширных поместьях, полученных от отца, поскольку в делах по наследству князя ее имя не фигурирует, как и в многочисленных бумагах Потемкина. На самом деле единственное владение в Херсонской губернии — село Балацкое — Елизавета Калагеорги приобрела в 1796 г. у своего брата графа А.Н. Самойлова, получившего эти земли в наследство после смерти Г.А. Потемкина. Можно предположить, что продажа была фиктивная, но тем не менее официально Елизавета не получала ни наследства после смерти отца, ни поместье в приданое.

Покровителем Елизаветы Григорьевны являлся близкий друг и сотрудник Г.А. Потемкина обер-штер-кригс-комиссар Черноморского адмиралтейства М.Л. Фалеев, он завещал ей в 1790 г. 10 000 руб., как говорится в официальных бумагах: «На приданое девице Елисавете Григорьевой, оставленной на воспитании в доме статского советника Бека и у жены его Елены Андреевой, по завещанию истиннаго его друга Зоммера…» На протяжении нескольких лет продолжалась борьба Елизаветы Калагеорги с наследниками Фалеева, оспаривающими ее право на получение денег по завещанию. Персона Фалеева и его роль при Потемкине довольно загадочны. Он, видимо, был особо доверенным лицом князя, посвященным во многие семейные тайны.