Потемкин

Век Разума принизил значение религии, и желание заполнить образовавшуюся пустоту стало одной из причин моды на масонство, как в рационалистской, так и в оккультной версии. Последняя быстро распространилась в форме гипнотизма, некромантии, алхимии, каббалистики, которыми занялись мартинисты, иллюминаты, розенкрейцеры и сведенборгианцы. Глубокое знание человеческой натуры, если не реальные целительские способности Сведенборга, Месмера и Лафатера помогали людям в эпоху, когда врачи и ученые могли объяснить очень немного. Некоторые, как Казанова или Жорж Псальманазар, были просто шарлатаны, разъезжавшие по Европе и дурачившие легковерных аристократов сказками о философском камне и эликсире жизни. Они представлялись носителями экзотических титулов, обладателями богатств, ценителями искусств и предлагали вниманию аудитории некую смесь из практических врачебных советов, обещаний вечной молодости и рассказов о загробной жизни, — а также о своей способности превращать металлы в золото. Их патриарх, граф де Сен-Жермен, уверявший, что прожил две тысячи лет и в молодости видел распятие Христа, произвел неотразимое впечатление на Людовика XV, «сотворив» из эфира бриллиант стоимостью 10 тысяч ливров.

Калиостро стяжал огромный успех в Митаве, столице Курляндии. Теперь он надеялся повторить свой опыт в Петербурге. Медиум «прибыл в благоприятный для него момент, — сообщала Екатерина Гримму, — когда несколько масонских лож желали видеть духов». «Мастер чародейства» демонстрировал столько духов, сколько желали видеть зрители, и успешно распродавал таинственные снадобья. Особенно смешило императрицу его заявление об умении превращать мочу в золото и даровать вечную жизнь.^[386]

Тем не менее Калиостро пользовался популярностью как целитель и пропагандист ритуалов египетского масонства. Корберон и некоторые придворные, такие, как Иван Елагин и граф Александр Строганов, сделались истыми последователями заклинателя духов.

Потемкин, хотя присутствовал на некоторых сеансах Калиостро, но никогда в них не верил. Они с Екатериной постоянно шутили по поводу трюков сицилийца. Гораздо больше привлекла Потемкина «графиня Калиостро». Говорили, что светлейший имел роман с женой чародея Лоренцой, иначе Серафиной, иначе принцессой ди Санта Кроче. Екатерина поддразнивала Потемкина, проводившего много времени в их доме.

По одной из легенд, какая-то из влюбленных в князя знатных дам встретилась с Серафиной и заплатила ей 30 тысяч рублей, чтобы та уехала. Потемкин был польщен. Он сказал подруге Калиостро, что она может остаться, сохранив деньги, и компенсировал расстроенной даме потраченную сумму. Самая неправдоподобная версия гласит, что этой знатной дамой была сама императрица.^[387]

Впрочем, бесконечно дурачить публику и кредиторов искателям приключений не удавалось даже в тот лукавый век. Через некоторое время испанский посол объявил, что Калиостро никакой не гранд и не полковник, и Екатерина весело сообщала Гримму, что чародей и его спутница выдворены из России.^{58}

Когда в начале февраля 1780 года Панин вызвал Харриса и зачитал ему высочайший отказ на предложение о союзе с Англией, сэр Джеймс бросился к Потемкину за разъяснениями. На этот раз светлейший объяснил ему, что опасение «новой войны пересилило стремление к славе». Харрис был поражен. Потемкин добавил, что новый фаворит, Ланской, опасно болен и государыня страдает «расстройством нервов». Сэр Джеймс поверил Потемкину только когда тот заявил, что даже его влияние «временно потеряло силу». Харрис упрекнул его в робости, в ответ на что тот вспылил и объявил, что «докажет, что никто в этом государстве не пользуется большим влиянием, чем он». Это обнадежило Харриса, но затем Потемкин сказался больным. Он не принимал несколько недель, а потом снова стал говорить о том, что императрица — чрезвычайно мнительная женщина, дрожащая над своими любимчиками. Потемкин все так же переходил от заявлений о своем бессилии к взрывам хвастовства и проклинал «сонного и неповоротливого» Панина — он, который сам мог пролеживать на диване целыми днями.

В феврале 1780 года светлейший вызвал английского посланника и «с характерным для него воодушевлением» объявил об открытии экспедиции из 15 кораблей и 15 фрегатов «для поддержания российской торговли». Но это решение — продолжение успешного посредничества России в войне за Баварское наследство — нанесло сильный удар по миссии Харриса.^[388] Англия заявила, что будет захватывать нейтральные суда и конфисковывать их грузы, причем это решение касалось и русских судов. Правительства нейтральных держав, включая Россию, пришли в раздражение, и в марте 1780 года Екатерина подписала декларацию о «вооруженном нейтралитете», чтобы поставить на место зарвавшихся англичан, укрепить русскую морскую торговлю и еще более поднять свой престиж. Теперь завоевывать благосклонность России Харрису стало еще сложнее.