Потери и находки

— Нисколько не удивлюсь, если у тебя случайно еще много чего найдется, — поднимая стянутые бечевой запястья, сердито фыркнула рыжая. — Режь, кровопийца.

Когда Инквар осторожно уколол палец девчонки острием кинжала, тонкая кисть даже не дрогнула, только чуть напряглась. И пока он поил алыми каплями амулет, которого у бедного старика никак не могло быть, рыжая тоже держалась на редкость спокойно, хотя глаз так и не подняла. Однако клятву повторила за искусником слово в слово и застыла в ожидании.

Инквар торопливо распустил казавшиеся неимоверно сложными узлы пут, легко поднял подопечную на руки и отнес к жеребцу Кержана. Небрежно сунул в руки вожаку, пристроившему беглянку перед собой, и сразу же развернулся и почти побежал в сторону обоза. Боль, тянущая икры ног и спину, становилась все ощутимее.

Немного не добежав до кустов, из-за которых доносились голоса и запах жареного мяса, Инквар остановился и махнул подъехавшему вплотную вожаку:

— Давай ее сюда, пусть ножками идет. Так меньше вопросов зададут.

Кержан согласно кивнул, сам считал так же. Ссадил рыжую с коня и, не дожидаясь, пока она одернет свой зипунишко, первым направился к повозкам. Инквар пропустил девчонку вперед и поплелся следом с самым несчастным видом. Ему даже особенно притворяться не пришлось: несмотря на незаметно сунутый в рот целебный шарик, голова начинала кружиться, словно от кружки крепкой наливки.

Радовало Инквара лишь одно: отныне ему больше не грозило потеряться самому или снова упустить хитрую пройдоху, — позади, не спуская с них настороженных взглядов, бежали оба волкодава.

Проснулся искусник резко, словно от неслышного всем остальным сигнала тревоги, и в первые мгновения лежал неподвижно, пытаясь разобраться, где находится. А заодно и припомнить все, что случилось до того момента, как он оказался в этой постели.

Довольно удобной, нужно признаться, — его бока, измученные за последние две декады непривычно скудной и жесткой подстилкой, мгновенно оценили упругую мягкость тюфяка. А нос опознал запах свежести, исходящий обычно только от полотен, выстиранных в проточной воде и просушенных на солнце и ветерке.

И поскольку в обозе ничего подобного не было, да и быть не могло, Инквар, даже еще не открывая глаз, точно знал, что на ночевку обоз остановился в довольно зажиточном селе, поскольку в маленьких деревеньках постоялых дворов никто не держал и свежей постелью постояльцев не баловал.

Расположение духа, и без того не самое радужное после того, как припомнились все злоключения трех прошлых дней, испортилось окончательно. Можно было даже не сомневаться, чем заняты сейчас умы всех его спутников. Да и как им не быть безмерно заинтригованными особым участием вожака обоза, каким тот внезапно воспылал к никчемному старичку? Выходит, закончилось его спокойное путешествие. Отныне каждый шаг искусника и любое, самое безобидное его движение окажутся под постоянным неусыпным наблюдением десятков пар любопытных глаз.

Разумеется, ничего удивительного в этом нет, людям, оторванным от привычного образа жизни, нескончаемых дел и забот, составляющих самую суть их жизни, нестерпимо скучно целыми днями смотреть на однообразные деревья, камни и кусты. Вот и рады хоть какому-то развлечению, и готовы отдавать ему все свободное время. Зато самому искуснику ничуть не легче от понимания причины их любознательности.

Инквар решительно открыл глаза и оглядел помещение, куда определил его Кержан, находя все новые подтверждения своим догадкам. Небольшая комнатушка, освещенная лишь светом из прикрытого простенькой занавеской окна, возле которого стоит маленький столик и скамья. В левом от дощатой двери углу примостился небольшой сундук, над которым вбиты в бревенчатую стену колышки для одежды, в правом виднеется затертый чьими-то спинами бок каменки.

Рядом послышалось сердитое сопение, и искусник торопливо повернул в ту сторону голову, одновременно скользнув рукой в потайной карман, где носил оружие.

Обнаруженная на соседней подушке рыжая голова и злые зеленые глаза, смотревшие на искусника с чумазого лица, не могли принадлежать никому, кроме настырной беглянки, и едва осознав, рядом с кем устроил его на ночлег Кержан, искусник понял, насколько доброжелательным было его настроение до этого самого момента.

— Что ты делаешь в моей постели? — ледяным голосом процедил Инк и даже слегка растерялся, рассмотрев появившееся на грязной рожице выражение.

Безмерное изумление, растерянность, возмущение, обида и жаркая ненависть сменяли друг друга все поспешнее, и из всей этой карусели искусник сумел сделать только один разумный вывод — соображала девчонка неплохо. И что важнее всего — довольно быстро.

А судя по злобе, накрепко застывшей на перемазанном мальчишечьем личике, — место для ночлега рыжая выбирала вовсе не сама. И поскольку сам Инквар ничего не помнил, то, стало быть, и не он. Следовательно, такое гениальное решение пришло в голову Кержану, и нужно будет не забыть при случае поблагодарить его за такую заботу.

— Где обозник?