Потерянная

Под ногами хрустит каменистая почва, хотя стараюсь ступать легко. В тишине эхо шагов убегает далеко вперед. Разбиваясь на сотни частиц о кривые уступы, оно уносится в темноту ущелья.

Вскоре заметила, как наши тени переместились влево, укоротились. Глянув вверх, обнаружила, что полоса между скалами все еще черная, но месяц переполз на запад. Значит, идем всю ночь.

Лисгард пыхтит все громче, периодически слышно, как спотыкается и бубнит. Я тоже выдохлась, хоть и храбрюсь. Со вчерашнего дня не отдыхала и толком не ела, короткий сон в темнице не считается.

Сзади шумно стукнулись камни, звякнули доспехи, послышалась глухая ругань.

– Миледи Каонэль, может, вам стоит отдохнуть? – предложил высокородный. – Не ровен час свалитесь с ног.

Покровительственный тон вызвал раздражение.

– Какой заботливый, – бросила я иронично. – Ты прямо полон сил и энергии. А я еле ползу по треклятым камням, спотыкаюсь, как голодный единорог.

Лисгард фыркнул и поплелся дальше.

Когда обогнули очередной выступ, стены ущелья стали постепенно сходиться над головой, в конце концов, осталась только узкая темная полоска неба. Для белокожего это значит полуслепое движение с регулярными натыканиями на валуны и руганью на высшем языке. Дальше путь становится уже, превращаясь в тесный коридор с исполинскими стенами.

Я сдалась, мои стройные ноги в новых сапогах натоптались и требуют передышки.

Остановившись возле камня у скалы, я села и потерла колени сквозь кожу ботфорт. Та отозвалась тихим шуршанием, стопы загудели, словно не по дороге шла, а на деревенском празднике плясала.

– Ох, сын казначея, уговорил, – произнесла я. – Нужно перевести дух.

– Какое верное решение, – согласился он.

Я добавила:

– От самого Эолума сплошная гонка.

Белокожий зафырчал, как загнанный единорог, с лязгом рухнул на соседний валун. Ноги и руки раскинулись звездой, даже на мертвеца стал немного похож.

Из расселины с писком выпорхнула летучая мышь, крылья прохлопали над самыми ушами, она унеслась куда-то вверх. Я проводила зверька завистливым взглядом.

Чтобы кровь отлила от нижней части тела, я облокотилась на каменную плиту и задрала ноги на соседний валун. Под кожей зашевелились крошечные иголочки, расползлись до самых бедер, стопы быстро стали легкими и холодными. Я довольно застонала и прикрыла глаза.

– Ощущение, что в ноги налили свинца, – сказал Лисгард и принялся стягивать обувь.

По воздуху растекся крепкий суровый запах, я выпучила глаза и зажала пальцами нос.

– Ты, главное, обратно натянуть их не забудь, – взмолилась я. – А то от высокородного пота все кусты в ущелье завянут.

Лисгард с невозмутимым видом пошуршал в кармане, вытащил что-то и принялся тереть.

Когда я присмотрелась, разглядела в ладони высокородного небольшой белый платок. Лисгард согнулся и протирает стопы, тщательно обрабатывая участки между пальцами. При этом довольно бормочет.

Он критично осмотрел пятки и проговорил:

– Личная гигиена, миледи, – первое правило сохранения здоровья в походе.

Я хмыкнула:

– Первое правило – не ловить ворон. Хотя не знаю, почему именно ворон. Мне, например, вороны очень нравятся.

Белокожий странно посмотрел на меня, поднес платок к носу и брезгливо сморщился:

– У-у-у. Теперь выбросить придется. Это, между прочим, подарок.

– Не леди Генэль случайно?

– Ну что ж. Вынужден признать, что она разбирается в тканях. И вкус у нее отменный. Как-то на праздник Сияющего источника преподнесла королю гобелены тончайшей работы. Сказала, что ткали из нити настоящих ночных прядильщиков. Они, если вы не знаете, невероятно редки и показываются на поверхности лишь весной.

Я откинула локон с плеча и сказала пренебрежительно:

– Купить любой высокородный может. Вот если бы она своими пальчиками ткала.

Лисгард округлил глаза:

– Леди не должна работать руками. Она вообще ничего не должна… – Он задохнулся от возмущения.

Я наклонила голову и хрустнула шеей, от долгой дороги тело затекло, спина ноет.

– Какой тогда от нее прок? Ходить в красивом наряде любая может. На меня надели, я тоже смогла.

– Миледи Каонэль, поймите, – проговорил высокородный значительно, – высокая эстетика – основа культуры и морали. Красота солнечных эльфиек – в хрупкости и трогательности. Так должно оставаться всегда, чтобы поддерживать гармонию. Вы, кстати, потрясающе смотрелись в платье.

– Перестань. Это платье сидело как на…

Из скал раздался утробный рокот, будто сама порода заговорила древним раскатистым голосом. И голос недовольный и зловещий.

Вверху сухо треснуло, мимо прокатился огромный валун и с грохотом врезался в противоположную стену, с земли поднялась пыль, крошечные частицы заполнили ночной воздух.

Я закашлялась и рванулась в сторону, но что-то невообразимо массивное и холодное сковало тело. Попыталась дергаться, тугая хватка сжалась сильнее, дыхание сперло.

– Лисгард! – пискнула я и вывернула шею, надеясь, что белокожий избежал печальной участи.

Когда я увидела белокожего, внутри все замерло. Он сжат огромными каменными руками, которые торчат прямо из скалы.

Послышался сдавленный хрип:

– Миледи! Тролли!