Потерянная

Только рыжий выглядит спокойно, словно каждый день в такие передряги попадает. Уши все еще воинственно торчат, но взгляд деловитый, как у хозяина фермы.

Белокожий оперся на меч, как на посох, и со стариковским кряхтением выпрямился.

– Не понимаю, – проговорил он неверяще. – Это были люди, обычные люди. Кто научил их владеть мечом?

Варда ходит между трупами, вытаскивая из тел стрелы. Перед тем как убрать в колчан, критически осматривает и протирает куском шкуры.

– Ты рванул, как ненормальный, – сказал он.

– Это были люди, – повторил белоухий уперто.

Рыжий уперся ногой в тело и резко дернул, послышался тихий хлюп.

– Предупреждал же, это Межземье, – пояснил он. – Может, в Светлолесье люди рабы, но здесь даже ребенок владеет оружием.

Лисгард сокрушенно покачал головой – все еще не верит глазам и ушам. Потом его глаза вспыхнули, словно о чем-то вспомнил. Высокородный обеспокоенно повертел головой, взгляд остановился на крупном мужике у муравьиной кучи. Из груди разбойника торчит рукоять эльфийского меча.

Он медленно подошел, ухватился за расписной край и рванул на себя. Послышался чмокающий звук, клинок сверкнул на солнце красноватыми бликами.

Белокожий вытащил замусоленный платок Генэль и стал тщательно вытирать. Ткань моментально побагровела, на металле остались мутные разводы – паучий шелк плохо впитывает кровь. После нескольких безуспешных попыток сын казначея смял платок и отшвырнул в траву.

Варда наконец собрал стрелы, он подошел ко мне и протянул керис.

– Твое? – спросил рыжий. – В траве нашел.

Я дрожащими пальцами взяла клинок и сунула в ножны.

– Спасибо.

– Ты где сражаться научилась? – спросил он.

– Не знаю. Оно само.

Рыжий удивленно вскинул брови.

– Полезное умение, – проговорил он, затем подошел к громиле и выдернул из черепа кинжал. – Если бы у меня все получалось само, сразу бы прыгнул в короли. Нет, даже в императоры.

Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей об убиенных, я подняла голову к небу. Глаза моментально заслезились от избытка света, по щеке скользнула мокрая дорожка. Я поспешно вытерла ее краем плаща, чтобы не увидели. Затем облизала губы, во рту остался металлический привкус человеческой крови.

– Зачем тебе в императоры? – спросила я безразлично.

Варда посмотрела на меня, как на глупую гусыню.

– Ну как, – начал объяснять он. – Во-первых, для личного удовольствия. Представь, я на вершине мира, больше не надо бороться, все достигнуто и солнечные эльфийки подносят медовую пыльцу на серебряном блюде.

– А во-вторых?

– Во-вторых… – Рыжий задумчиво посмотрел в сторону. – Во-вторых, еще не придумал.

Я фыркнула:

– Чего и следовало ожидать.

Привычное язвительное состояние постепенно возвращалось ко мне. Варда пожал плечами, на ходу запихивая в карман монеты, что вытащил у покойников.

– Я просто живу, – сказал он. – Странники, знаешь ли, стараются ничем не обременяться.

Он закончил обход и остановился передо мной, скрестив на груди руки, концы волос слиплись от крови, на плече повис кусок чьей-то кожи.

Я брезгливо поморщилась и ткнула пальцем на ошметок.

Варда повернул голову, шея сморщилась, он глянул на плечо, затем невозмутимо взял лоскут двумя пальцами и отбросил в сторону.

– Говоришь, не знаешь, где научилась биться? – спросил он с сомнением и поскреб лезвием подбородок.

– Именно, – ответила я.

– У тебя необычный стиль, – не отставал Варда. – Такому нигде не обучают. Зависание в воздухе – сложная техника, не представляю, кто может ее передать. Даже лесные не умеют.

Он убрал кинжал за пояс и недоверчиво покосился на меня.

– Да что ты пристал со своим стилем! – выпалила я. – Не знаю я ничего. Подбежали разбойники, начали наступать. Дальше как во сне. Тело само завертелось, стало скакать, думать не успевала.

Варда подозрительно прищурил глаза и скривил губы. Я зашипела и отвернулась. Из-за спины послышались смешки и шорох. По звукам поняла – рыжий проверяет меч, укладывает его поудобней в ножнах.

В пальцах странно закололо, тело похолодело, я испуганно оглянулась в поисках источника наваждения, но вокруг лишь эльфы и куча трупов.

Холод стал сильнее, но под кожей будто бегают огненные муравьи и больно кусают. Затылок онемел, в глазах потемнело, я со стоном упала на колени и скрутилась калачиком.

Варда кинулся ко мне.

– Что с тобой? – растерянно спросил рыжий.

Одолевающая слабость растеклась по телу, во рту пересохло, в спутанном сознании ленивой черепахой проползла мысль – сейчас бы фруктов. Тех, что спасли меня от обезвоживания на краю пустыни.

Мир сжался в одну точку, где видно только перепуганное лицо рыжего. Затем появилась белая физиономия с гаюновыми глазами.

Звуки разлетаются эхом, как весенний гром, в ушах бухает. Попыталась встать, но ноги не слушаются, мышцы ватные, позвоночник будто превратился в тряпку.

– Это откат от гаюина, – прозвучал обеспокоенный голос Лисгарда.

– Белого, что ли?

Слова Варды зазвенели сотнями колоколов в голове. Мир стал растворяться в молочной дымке, пронизывающий холод сковал тело, ощущения конечностей стали пропадать.

Над самым ухом прогремел раскат, с запозданием дошло – орет Варда.

– Где! Где камень?