Потерянная армия: Записки полковника Генштаба

Судя по его первым выступлениям на закрытых совещаниях в МО и в Совбезе, на которых обсуждалось положение на Кавказе, Грачев поначалу остерегался доводить дело до большой крови. Его осторожные, граничащие с неуверенностью в победе, намеки на нежелательность силовой акции вызвали недовольство у сторонников применения силы, среди которых самым яростным «лоббистом» такого варианта выступал Николай Егоров. Колебания министра однажды вызвали взрыв негодования Ельцина.

И только после того как президент — Верховный главнокомандующий, говоря словами одного из замов министра, «провел красную стрелу на Юг», Грачев старалася не давать и малейшего повода для того, чтобы Ельцин мог подозревать его в каких-то колебаниях. Наоборот, он изо всех сил демонстрировал волю и готовность во чтобы то ни стало выполнить задачу, поставленную Верховным.

Но теоретические желания и практические возможности военачальника только на войне так часто и далеко отстоят друг от друга. План операции, утвержденный министром, начал «сыпаться» сразу после того, как взревели двигатели танков, устремившихся в направлении Чечни…

Считанное число людей до сих пор знают о том, что однажды дело дошло до того, что президент России своим решением… отстранил Грачева от общего руководства силовой операцией.

Причем отстранение произошло в такой форме, что Грачев уже прощался и с должностью министра обороны, — Кремль вывел его из игры и министр несколько дней не имел возможности пообщаться с президентом даже по вопросам, не терпящим отлагательства…

Общее руководство операцией было возложено на вицепремьера Николая Егорова.

Грачев пребывал в панике. Чтобы восстановить свое положение, он однажды вышел на связь с командующим СКВО и упросил его явиться с ультиматумом к Егорову и заявить, что подчиняется лишь министру обороны. Генерал Митюхин не побоялся тогда подставить голову под гильотину. Он выполнил просьбу министра и объявил Егорову, что у него есть два главных начальника: президент — Верховный главнокомандующий и министр обороны. В ответ услышал:

— Я тебе этого никогда не прощу!

В тот же день Егоров доложил об ультиматуме Митюхина в Кремль. Вспыхнувший скандал обретал настолько серьезный характер, что там решили возвратить Грачева в прежний статус…

Еще в 1992 году, только-только став министром обороны,

Грачев высказался о том, как надо гасить межнациональные конфликты:

— Надо чаще встречаться. Надо приезжать, садиться за стол и говорить, обсуждать, докапываться до корней конфликта и находить общеприемлемый вариант, компромисс. Другого пути нет. Штыками, автоматами ни экономику, ни политику не наладишь. Это говорю я — человек, который всю жизнь с оружием. Удивительно, что люди, считающие себя профессиональными политиками, этого не понимают.

Президент в 1992–1994 годах примерно пять раз бывал на Кавказе. Купался в море, охотился, дегустировал вина и играл в теннис. Не нашлось времени только для того, чтобы сесть с Дудаевым за стол и договориться… Будто какая-то таинственная и злая сила разводила Ельцина и Дудаева каждый раз, когда встреча между ними уже витала в воздухе. И чем чаще это происходило, тем сильнее начинало попахивать на Юге пороховой гарью. Москве было все труднее находить общий язык с Кавказом…

СТРАННОСТИ

…Когда бываешь на Центральном командном пункте Генштаба, — получаешь возможность узнать ту правду о войне в Чечне, которая «не для всех». Там я впервые и услышал от офицеров, что наши оперативники плохо просчитали маршруты выдвижения боевой техники, из-за чего некоторые бронированные колонны залезли в болотины и застряли там (однажды просочилась информация, что один из танков провалился вместе с экипажем).

Один из моих сослуживцев как-то высказал крамольное предположение, что некоторым командирам, вероятно, самим больно хотелось загнать танки в трясину и на этом завершить свой бесславный марш на Грозный. Не исключено. Ведь наша контрразведка вместе со следователями уже занимались изучением обстоятельств странного случая в одном из селений Ингушетии. Когда там наша колонна была окружена жителями, солдаты якобы сами просили поджечь боевые машины…

Когда война «странная», и солдаты ведут себя странно.

Мне странно слышать и то, что здесь, в Генштабе, когда война уже идет полным ходом, люди яростно спорят друг с другом о ее сущности и целях. Хотя, казалось бы, какие могут тут быть дискуссии? Есть приказ и его надо безоговорочно выполнять. Те, кто так считает, в один голос твердят:

— Давить чеченов надо, давить!

Другие не соглашаются и говорят:

— Чтобы «давить» — ума не надо. Только ради чего «давить»?

Если смысл войны не понимают полковники, то что тогда говорить о солдатах?

Армия всегда оказывается в идиотском положении, если на него своевременно не имеют возможности повлиять умные люди…

ГРОЗНЫЙ

Когда власть бездарна, даже пустяковые споры вместо дипломатов начинают решать танки…