Потерянная армия: Записки полковника Генштаба

Отказаться от таких «правил игры» могли, наверное, только идиоты. Но таковых в ГСВГ не посылали. А если и посылали, то они там быстро умнели. Когда за спиной офицера уже немалый семейный «выводок», когда возвращение к кошмарам службы в дырах кажется реальностью, когда ты вкусил уже прелести цивилизованной службы на Западе, — готов отдать все, кроме жены и детей, за то, чтобы попасть, наконец, в гарнизон, где, возможно, и придется окончательно осесть после кочевой жизни.

Мой презент кадровику был скромным. Авторучка «паркер».

Правда, в последний момент я завернул ее в персидский ковер ручной работы «Спарта» размером три на четыре метра и глубокой ночью тайком доставил все это на указанную явку…

«Дорогая моя столица, золотая моя Москва…» Очень дорогая. Она становится еще дороже, когда несколько лет ждешь квартиры и платишь за наем жилья половину месячного жалованья. И благодарно вспоминаешь Германию, давшую тебе возможность держаться на плаву…

Как я ни держал ухо востро с хозяйкой квартиры, которая потребовала оплату за два года вперед, но уже вскоре выяснилось, что в родной златоглавой меня банально кинули. Хозяйка квартиры оказалась женщиной разведенной. А жилплощадь с мужем не поделила. Поздним февральским вечером двухметровый амбал ввалился в квартиру и дал два часа, чтобы я со своим табором освободил его комнату, в которую он тотчас вселяется.

С того самого вечера почти год и почти каждую ночь меня и мою семью стали преследовать жуткие страхи: амбал приводил в свою комнату очередную подругу и там начиналось что-то очень похожее на смертельную драку. Дикие стоны дополнялись грохотом мебели и чередовались с призывами о помощи, воинственные индейские возгласы сменялись хрипами удушаемого человека, а звонкие похлопывания по голому телу — криками голодного тигра в уссурийской тайге…

Наши соседи по дому — сверху, сбоку и снизу — почти каждую такую ночь стали играть на своих отопительных приборах, словно на гигантских ксилофонах, стуча по ним домашними тапочками, мухобойками и кулаками. В такие минуты звучала по трубам грозная и величественная симфония — очень похожая на Ленинградскую Шостаковича. После кратковременной передышки она возобновлялась.

Соседи по подъезду злобно обменивались репликами о своей бессоннице. А с некоторых пор я стал замечать, как еще недавно равнодушные ко мне молодухи стали обкладывать меня долгими и липкими взглядами и подавать более решительные намеки…

Молва о моем половом гигантизме быстро распространилась далеко за пределы дома. Она неожиданно стала приносить мне не только льстящую любому мужику славу, но и определенные материальные выгоды: соседка Маша, которую в койке вряд ли мог угомонить и племенной жеребец ахалтекинской породы, стала потчевать меня по дешевке парной свининой через черный ход своего мясного магазина. А потом и вообще я стал получать мясо бесплатно…

Наверное, я был везунчиком. Я получил квартиру через три года. Хотя счастье свое выковал собственными руками: когда совершенно иссякла вера в справедливость минобороновской жилищной комиссии, я содрал со своей германской сберкнижки энную сумму и втихаря всучил ее председателю комиссии. И тут только понял, что все это надо было сделать давным-давно и тогда бы ордер на квартиру можно было получить не через три года, а через три дня.

Сегодня на Арбате есть полковники, которые ждут ее по десять лет. У них нет «германских книжек». Правда, есть генералы, которые никогда не служили в Германии, но получают квартиру на Рублевке на десятый день после назначения в Москву. И притом не одну…

* * *

Темпы нашего выхода из Германии были столь высоки, а организация этого процесса часто была столь безалаберна, что у исконно привыкших к порядку и рачительности немцев иногда глаза на лоб лезли. За сорок с гаком лет дислокации ГСВГ они вволю насмотрелись легендарной русской бесхозяйственности, но то, что происходило в августе 1994 года, било все рекорды.

Был такой случай. До вывода мотострелкового полка в Россию оставалась неделя, а командир не имел возможности загрузить в вагоны вещевое имущество. А завтра надо было докладывать, что часть к отправке на родину готова. Полковник построил своих подчиненных и… приказал зарыть в землю почти 2 тысячи солдатских сапог.

Путь домой был открыт.

А на следующее утро в часть явились офицеры германской спецслужбы и сообщили, что с помощью воздушной разведки запеленговали «подозрительные земляные работы». И потребовали откопать то, что вчера было с таким трудом зарыто…

Увидев, как из земли солдаты вырывают сотни новейших солдатских сапог, немцы таращили глаза. И пытались доказать российским офицерам, что все это можно было пустить на благотворительность, а не выбрасывать…

О чем шла речь, наши не понимали…

АФГАН