Потерянная долина

Арман сел и, подперев голову рукой, погрузился в размышления о загадочных словах Гильйома. В это время Раво, напевая, снял сапоги, переоделся, а потом вытащил из чемодана пару английских пистолетов. Положив их на столе, он сказал весело:

— Ну, теперь, если хочешь, мы можем начать охоту за призраками.

— Что? — спросил Вернейль, стряхнув задумчивость. — Что ты затеваешь, Раво? Уж не думаешь ли ты прибегнуть к оружию?

— Кто знает? Если мы действительно имеем дело с существами из другого мира, то это не причинит им вреда. А если же наши противники — живые люди, то не мешает доказать им, что такая игра опасна.

— Но подумай, что может выйти из этого? Нет, нет, спрячь пистолеты, прошу тебя.

— Как хочешь, — обиженно проворчал Раво. — А я-то думал, что ты не будешь так церемониться с теми, кто насмехается над тобой.

— Значит, ты все еще думаешь…

— Да, думаю, потому что, начиная с хорошенького мальчика, которого ты держал нынче вечером на коленях, до старого дедушки, все действуют с одной целью: заманить тебя в западню. Шепчутся, глядя на тебя, обмениваются таинственными знаками. Все, что происходит с тобой, все, что говорят тебе, наперед рассчитано… Ты не замечаешь этого, а у меня зоркие глаза, и если я не ошибаюсь, меня уже побаиваются. Ты не обратил внимания, как старик старался подпоить меня вечером, наливая мне стакан за стаканом, беспрестанно смешивая красное вино с белым? Два миллиона чертей, отчасти ему это удалось… Однако я вовремя заметил его намерение и заключил из этого, что задуман какой-то новый ночной маскарад и что граф хочет лишить меня возможности помочь тебе в решительную минуту.

— Как я ни стараюсь, Раво, никак не могу понять, что у них за цель мучить меня таким жестоким образом.

— И я не могу дать разумного объяснения происходящему здесь. Только мы имеем дело с хитрым стариком, упрямым, как мул, в голову которого могут прийти самые невероятные идеи… Но наши противники, без сомнения, уже принимаются за дело, пора и нам приготовиться.

— Так ты думаешь, Раво, что я опять должен ожидать какого-нибудь явления вроде вчерашнего?

— Смею сказать, что я даже уверен в этом.

Вернейль подошел к окну. Темное небо было затянуто тучами. Луна не показывалась, и окрестности были погружены во мрак. Вернейль заметил это вслух с задумчивым видом.

— Тем скорее начнут представление вчерашней комедии, — усмехнулся Раво. — В темноте ее легче будет сыграть.

— Но знаешь, Раво, вчера я ведь в самом деле видел Галатею. То была несомненно она, я узнал ее. Тот же тонкий стан, те же печальные и грациозные движения…

— Позволь мне сказать, Вернейль, что я тебе не верю. Ночью малейшее сходство в костюме может быть обманчиво. Наконец должен же ты разгадать все эти тайны, и мы преуспеем в этом, я тебе обещаю, если ты будешь следовать моим советам. Вот мой план: мы погасим свечу, потом я спущусь во двор по этому шпалернику и засяду в кустах жимолости, в нескольких шагах от большого померанцевого дерева. Ты останешься у окна, как вчера, и станешь дожидаться появления призрака. Если он явится, я поймаю его. При первом моем зове перелезай через окно и беги ко мне. Если после этого мы не будем иметь отгадки, я дам себя расстрелять.

Арман в сомнении покачал головой.

— Не знаю, Раво, хорош ли твой план…

— Давай попытаемся, а потом можешь думать, что тебе угодно… Ну, будь же мужчиной, черт побери!

— Ты прав, Раво, — кивнул Вернейль. — Моя честь зависит от разоблачения этого плутовства, делающего меня смешным. Ладно, я согласен, только обещай не устраивать пальбы.

— Само собой разумеется. Итак, за дело, не будем терять драгоценного времени.

Он задул свечу и бесшумно вылез во двор.

Арман де Вернейль облокотился на подоконник. Мало-помалу глаза его привыкли к темноте и он смог различать предметы. Большое померанцевое дерево казалось черной бесформенной массой, стекла оранжереи тускло блестели.

Раво не подавал никаких признаков своего присутствия. Притаившись где-то за кустом, он был готов броситься в схватку, когда наступит решительная минута. Вернейль, сам того не замечая, оказался во власти воспоминаний. Мысли о Галатее теснились в его голове. Он думал о том, сколько раз, в подобный час и на этом же самом месте он ожидал ее, и сердце его сжималось при мысли, что уже никогда больше не увидит ее.

Вдруг Арман услышал позади себя легкий шорох, как будто кто-то осторожно открыл дверь. Он обернулся, но в комнате царил мрак. Послушав с минуту, он вздохнул и занял прежнее место у окна.

Показалось ли ему, что его вздох был повторен на другом конце комнаты? Он снова оглянулся, но опять ничего не увидел.

Через мгновение тихий и печальный голос внятно произнес:

— Арман де Вернейль! Арман…

Вернейль узнал голос Галатеи, и волосы у него на голове зашевелились.

— Не подходи, — предупредил голос, — или я исчезну, и ты не узнаешь, что я хочу сказать тебе.

— Кто ты? — прошептал он с усилием. — Именем Божьим заклинаю тебя, скажи мне, кто ты?

— Я та, которую ты видел на берегу озера с белой скалы шесть лет назад.