Потерянная принцесса

В поездках такого рода и внешность важна не особо: издали ее доспехи с плащом создают да манера посадки, вблизи же, если кто и увидит незагорелую кожу или светлые волосы из-под шлема, он об этом уже не расскажет.

Это все же случается редко. И не похоже, чтобы сейчас готовился именно такой рейд. Но да свершится. Если понадобится, провести допрос без толмача Лютгер сумеет, а лицо у него давно уже выкрашено здешним солнцем. С дротиками же вместо луков здесь многие ездят, среди сарацин вообще меткие стрелки довольно редки.

(Тут он поневоле вспомнил один недавний бой – и украдкой поежился.)

– О твоем владении су'лицей наслышан, – кивнул магистр, без заминки использовав славянское название, что Лютгера несколько удивило, а при других обстоятельствах и встревожило бы. – Но вообще-то буду очень рад, если тебе во время этой поездки вовсе не придется пускать оружие в ход.

Это тоже было удивительно. А поскольку больше вопросов магистр не задавал, то спрашивать пришлось уже Лютгеру. У тех, кто выезжает с короткими стременами, свои привилегии.

– Сколько человек я смогу взять с собой?

В этом вопросе содержалось сразу несколько дополнительных, а на самом деле основных. Магистр ответил сразу на все, но так, что яснее не сделалось:

– Ты сможешь отобрать полтора десятка ратников. Братьев-рыцарей с нашей частью отряда отправится двое. Старший из них – ты, брат Лютгер.

Так. О том, кто второй рыцарь – которого выбрать нельзя, который в отряд назначен, но не назначен старшим, – можно будет спросить потом. Или вообще не спрашивать. Все и так ясно.

– Могу я узнать что-то о… не нашей части отряда?

– Разумеется, брат. Союзные тюрки, числом двадцать семь.

Вот оно что…

Именно столько их и было: двадцать три воина, двое вооруженных слуг, лекарь – тоже при оружии, но абсолютно не воинственного вида, старше средних лет… и предводитель. Возрастом много старших лет. Таких лет, в какие вообще-то не ехать в запредельные дали и там ввязываться в схватку на стороне слабейших нужно, а полеживать на кошме, белой, дожидаясь прихода Азраила.

И обтекаемый оборот «союзные тюрки» в речи фон Зангерсхаузена…

– Я понял, брат Анно.

Пауза. Обмен взглядами.

«И ты даже не хочешь знать, кто является старшим в вашем объединенном отряде?» – спрашивают глаза магистра.

«Нет», – отвечает Лютгер. Ибо понятно: предводитель – тюрок из запредельных далей – предложил Ордену тайный, но выгодный союз. Такой, о котором он мог говорить только самолично, не через представителя. И союз этот настолько важен, что Орден выделит старому тюрку сопровождение, которое будет подмогой его собственной свите. Свита эта, надо думать, была повнушительней, когда выезжала из своих запредельных далей, но в пути поистаяла… и обратный путь ей без тевтонского усиления не преодолеть.

А как орденский отряд будет преодолевать возвратную дорогу – это вопрос отдельный. Может статься, некому будет и преодолевать. На таких маршрутах воинские отряды имеют свойство истаивать.

Конечно, это статочная цена, раз уж дело по-настоящему важно для Ордена – а надо думать, так и есть. Лютгер и сам бы ни минуты не колебался, принимая такое решение. Для других – и для себя.

Извечный выбор: как не потерять слишком многих (ибо Орден даже в лучшие времена ощущал нехватку верных и умелых мечей, а эти времена позади), но при этом достичь цели. Все правильно. Именно эти двое орденских братьев – наилучший выбор, то, что сведущие люди называют optimum. Что до подбора полубратьев, то тут следует…

«Имя второго орденского брата ты тоже не спросишь?»

«Нет», – молча повторяет Лютгер.

«Ну, тогда сам понимаешь: не могу я его не назначить… – во взгляде фон Зангерсхаузена сквозит неловкость. – Но командир над нашими людьми – ты, это решено!»

«Я понимаю. Все в порядке».

Это действительно так, потому что воитель Бруно яростный и умелый, а его знание тюркского в походе с короткими стременами может оказаться бесценным. И, в конце концов, разве он не брат-рыцарь, такой же, как все? Разве своего боевого коня Бруно назвал не так, как прочие братья?

Правда, в этот поход он совершенно точно отправится на другом коне. Громадина, призванная нести на своей спине орденского рыцаря, слишком приметна, никакое сарацинское седло с короткими стременами тут ничего не изменит. Это все равно что оставить на голове рыцарский шлем, а на плечах – орденский плащ с черным крестом.

– Жду твоего возвращения, брат Лютгер. Живым – и с подробным описанием, – голос фон Зангерсхаузена тверд и сух.

До сего момента это была беседа равных в рыцарском братстве. Рыцарь Анно, пожилой и доброжелательный, говорил с другим рыцарем, тем самым, который двумя годами ранее спас его, выбитого из седла, в бою с мамелюками. Соскочил наземь, подвел упавшему своего коня, а потом, спешенный, сумел прорубиться сквозь скопище врагов, проявив такое мастерство, что воистину заслужил право стать учителем меча и щита для молодой братии… вот только упрямец считает эту должность недостойной.

Так было. Но сейчас Великий магистр Тевтонского ордена отдавал приказ младшему орденскому брату.