Потерянная Россия

Нужно ли поэтому желатьскорейшей катастрофы, скорейшей революции? Нет, отвечает М. В. Вишняк, никоим образом. После опыта страшных лет России ни один человек, бывший в гуще революционной борьбы, не может, не в состоянии больше мечтать об этой, по слову Жореса, «варварской форме прогресса». Но если не желать революции, тогда нужно содействовать мирной эволюции существующего строя? Бессмысленное занятие, ибо «не по силам ни Ленину, ни Сталину стабилизировать государственную власть и нормализировать русскую жизнь». Революция «нежеланная, но неизбежная» — все-таки будет.

Если все-таки будет, тогда нужно ей содействовать, нужно создавать условия, при которых переворот произошел бы в самых благоприятных для страны условиях, нужно звать страну, молодежь, крестьянство, рабочих к организации, нужно вырабатывать соответствующие объединяющие страну лозунги? Опять нельзя, ибо, по Герцену, предпочитать эволюции революцию — «молодо и незрело»! А в России, тем более сейчас, все общественные силы так разбиты, общественное мнение так распылено, что ни на чем объединить страну для революционного действия невозможно.

Получается какой-то для политика, для активного человека; безвыходный и невыносимый тупик. Вы видите всю опасность для страны новой катастрофы, вы знаете, что при сохранении существующих нынешних порядков она неизбежна, но делать ничего не имеете права. Содействовать революции преступно, помогать эволюции — бессмысленно и глупо, ибо безнадежно: власти все пути разума заказаны. Нужно сидеть у моря и ждать погоды. _;Но ведь такое неделание не всякому дано. Если представить себя живущим не в эмиграции, а в родной стране, то выбор обязатель — но придется сделать — выбор не между эволюцией и революциейа между деланием и неделанием, участием в политической борьбу и безучастным со стороны наблюдением.

А в жизни, участвуя в политической борьбе, никакого выбора между эволюцией и революцией делать не приходится.Ибо даж партии, особливо именующие себя «пореволюционными», вне революционной обстановки занимаются просто политической деятельностью, и революционный взрыв зависит не от воли, отдель! ных партий или партийных комитетов, а от общего сложения сил в стране и главным образом от деятельности правительства.

Возвращаясь памятью к 1905 года и останавливаясь на моей критике либеральных партий того времени, М. В. Вишняк полагает, что «новые документы о психологическом состоянии власти» того времени показали, что она не хотела и не могла пойти ни на какой компромисс и поэтому революция была совершенно неизт бежна. Но ведь в момент деятельности политических партий будущие «новые документы» еще никому не известны. Они впоследствии дают возможность глубже понять эпоху, но руководить политической тактикой и стратегией людей той эпохи они никак не могли. И совершенно неизвестно, как сложилась бы русская история, если бы, скажем, после манифеста 1905 года взаимоотношения между графом Витте и представителями либеральных партий сложились по — иному; если бы люди либеральной общественности не входили в кабинет Витте с готовым уже убеждением, что никакого соглашения с ним быть не может, что власть должна только как можно скорее уступить свое место новым общественным силам. Моя оценка 1905 года является не результатом «увлечения бесспорным талантом В. А. Маклакова [258]», книжку которого я разбирал в «Современных записках», а собственными наблюдениями и давнишними выводами.

Моя точка зрения такова. В своей политической работе человек не должен исходить из теоретических рассуждений о революциях и эволюциях. Он должен в каждую минуту своей работы стараться сделать то, что он считает нужным. И если он считает революцию «варварской формой прогресса», он должен в самых даже к тому неблагоприятных условиях стараться ее предотвратить.

Пусть благодаря упрямству власти революция все-таки станет неизбежна. В жизни нашей мы очень многое, в конце концов, предотвратить не можем, но важно для нас, для нашего внутреннего сознания, для нашей ответственности перед будущими поколениями, сделали ли мы все от нас зависящее, дабы избежать катастрофы. О революции рассуждали не только Герцен и Жорес, о ней как-то говорил и Бисмарк. Это был не публицист, а государственный человек. Он знал, что в конце концов за судьбы государства отвечает власть. И он указал путь, по которому приходит революция. Революции случаются и государства разрушаются не по воле революционеров, а потому, что традиционная государственная власть вовремя не делала нужных реформ, не делала народу самых неотложных и сравнительно ничтожных уступок.

Пусть при Сталине революция окажется столь же неизбежной, как и при Николае II. Пока она еще не случилась и тем более пока еще не опубликованы «новые документы», объясняющие, почему эта революция не могла не случиться, нужно делать все, чтобы ее предотвратить.