Потерянная рота

"А что, если танк переведет огонь на меня?" - внезапно пришла в голову предательская мысль. Он замер в нерешительности. Танк перестал стрелять и въехал на пригорок, чтобы снова перемять гусеницами укрепления и засыпать землей солдата. Он крутился на месте, съезжал и вновь налетал на окоп. Иногда его бок или незащищенная задняя надстройка поворачивались к Калинину. Всего несколько метров разделяли их, граната долетела бы до танка. Но Алексей даже не мог поднять руку, настолько велико было охватившее его оцепенение.

Танк оставил пригорок, считая свою миссию выполненной. Он свалил тоненькую березку и умчался, скрывшись между домами деревни. Некоторое время Алексей лежал не двигаясь. Затем, так же ползком он пробрался к окопу. Метрах в двух он остановился и, не в силах сдержать слезы, пополз обратно. Среди комьев земли он увидел безвольное тело, затянутое в морскую тельняшку, мирно закрытые глаза под белесыми бровями и крепко сжатые зубы, в которых были стиснуты ленточки от бескозырки, свалившейся с головы и лежавшей рядом.

Слезы лились по щекам, и Алексей, понимая, что это недостойно командира, однако был не в силах их остановить. Угрызения совести, настойчивые и мучительные, преследовали его. Он мог уничтожить танк и тем самым предотвратить гибель храброго красноармейца.

"Он был моряком! Черноморским морячком! Зубром соленым!" - пронеслось в голове у Калинина.

Алексей мог уничтожить танк, но что бы это дало ему? Следующая машина расстреляла бы Калинина или раздавила гусеницами. К тому же, танки все равно прорвали оборону. Это геройство было бессмысленным. Нужно сохранить свою жизнь, свои силы, чтобы противостоять фашистам в дальнейшем. И он сделал это.

Но тогда ради чего погиб бесстрашный моряк? Неужели, по рассуждениям Калинина и выводам, к которым он пришел, морячок погиб зря! Тогда почему он сражался с таким бесстрашием, зная, что погибнет? Разве он не понимал бессмысленность сопротивления? Выходит, не понимал. Выходит, что зря он погиб. Вот только не мог Алексей представить себе, четко помня, как отчаянно сражался морячок, что тот погиб понапрасну. У него была вера. И он держался за неё до конца так же крепко, как его зубы стиснули ленточки от бескозырки.

Иногда над головой проносились пули. Алексей вспомнил о приказе найти взвод, и ему неожиданно показалось, что он искал взвод в неверном направлении. Ему нужно двигаться в обратную сторону!

Сергей Вирский поднял голову. Бой закончился. Танки прорвались, но вражеской пехоты не было и в помине.

Он встал. Кружилась голова, и к тому же что-то тоскливо пело внутри. Похожее на женский голос. Барабанные перепонки медленно отходили от взрывов. Кажется, он контужен. Вирский опустился обратно на землю. Женский голос в его голове поутих, и Сергей было подумал, что тот наконец заткнется, но голос с новой силой возобновил пение. Вирский с силой сжал руками виски и возвел глаза к небу. Яркий солнечный луч прорезался сквозь серое марево облаков и осветил поле боя неподалеку. Вирский некоторое время сидел на снегу, разглядывая чудное зрелище, а потом пополз в направлении света. Он надеялся попасть в его область, но луч убирался.

Он не успел. Марево закрыло солнце и его лучи.

- Откуда ж я знаю! - закричал в трубку полевого телефона Боровой. Они пронеслись через наши позиции, даже не заметив нас... Да, одни танки, без пехоты!.. Как же их сдержать было!..

Он пригнулся. Несколько пуль просвистели над головой. Старенький политрук Зайнулов молча ждал окончания разговора командира роты.

- Как же я мог их сдержать! Батарею накрыло бомбардировкой. А танков было, наверное, столько, сколько у меня солдат в роте!

Он рассерженно бросил трубку.

- Одни идиоты сидят в штабе! - сказал он, повернувшись к Зайнулову. "Куда ушли немецкие танки?" Словно я бегал за ними!

- Мы оказались в окружении? - поинтересовался политрук. На его лбу, прорезая морщины, белел шрам уголком.

- Они там не знают. Они ни хрена не знают! - Боровой сделал нервную затяжку из папироски. - Ахметыч, будь добр, найди мне старшину.

Старенький политрук кивнул.

- Только осторожно, - предупредил Боровой. - Где-то снайпер работает. Береги себя.

Политрук снова кивнул и скрылся в окопах. Пробираясь между обвалившимися стенками, он столкнулся к незнакомым ему молодым лейтенантом, лицо которого было черным от грязи, наушники на шапке не были завязаны и торчали в разные стороны, глаза бегали, словно у пьяного, но пьян он не был.

- Извините меня, простите меня! - пробормотал лейтенант. - Вы не скажете, где первый взвод?

- Что? - не понял Зайнулов.

Не повторив вопроса, лейтенант припустил дальше. Зайнулов много чего поведал на своем веку, поэтому нисколько не удивился поведению лейтенанта и даже не пожал на это плечами. Осторожно, он продолжил пробираться по окопу в поисках старшины.