Потерянная земля

— А…  — Валентин Александрович стряхнул пепел на домотканый половик, который вел к алтарю прямо от входа. — Да не обращай внимания, какой поп — такой и приход… он сам в церкви нажирается и ничуть не страдает по этому поводу. Всю войну, считай, прошли, лучшими друзьями были. Я его на себе из окружения выносил — под Сталинградом. Потом я в особый отдел ушел — и, как-то незаметно, потеряли друг друга. Встретились здесь. Он жениться собирался… а женихом я стал, в итоге. Что кривишься?

— Может, мне необязательно этого знать?

— Ну не хочешь — не буду таких подробностей рассказывать. Просто, убедился я, чего ты стоишь. Это же не твоя кровь не футболке? Мне твой парнишка вкратце рассказал. Ну вот… я честным с тобой буду. На вас обоих у хозяев какие-то планы свои. И вам они, скорее всего, ничего хорошего не сулят. У хозяев…  — он невесело засмеялся. — Видишь, что со мной стало? У меня уже хозяева появились, как у пса. «Валя, служить!..» вот и служим — за теплое место в банке с пауками. Не знаю, насколько это реально — но нужно вам попробовать уйти через бункер. Даже если погибнете — все лучше, чем то, что вас здесь ждет.

— Настолько плохо?

— Каждый по себе выбирает, Вадим… Я тебе от чистого сердца совет даю. Будешь этого наказывать? — каким-то образом он умудрился втиснуть в одно слово столько презрения, что, казалось, священник был обязан тут же наложить на себя руки — со стыда. Вадик помотал головой. — Ну и правильно. Он сам себя уже давно за все наказал. Авансом. Хотите, я вас сейчас до бункера подброшу? — Вадик неопределенно пожал плечами. При воспоминании о черном облаке, сердце словно обхватили костлявые ледяные пальцы. — Ну как хочешь. Ладно… идите на работу. Сварочный в гараже, молоко заберут — гасите холодильники и приступайте. А то дверь уже почти отвалилась. Мы тут еще пообщаемся… да, Вадим, завтра в обед — партсобрание. Вы там обдумайте на досуге, что говорить собираетесь — нужно, чтобы все звучало искренне. Фарс, конечно… да ничего у нас не изменилось принципиально — все те же маски в моде. Ладно, иди…

Вышел из церкви Вадик со смешанным чувством… он даже сам себе не решился бы ответить — какие эмоции вызвала у него вся эта сцена.

— Ну что там? — Руслан аж привстал от нетерпения.

— Ничего. Что-то совсем я в людях ничего не понимаю…

— Ты о чем?

— Да так, мысли вслух. За шмотками когда пойдем — сейчас или после работы?

— Переодеваться?.. не знаю. Если так и дальше пойдет — смысла нет. Все равно все изорвем и измажем…

Вадик посмотрел на Руслана — и расхохотался.

За спиной удаляющихся ребят, в душном полумраке церквушки, священник поднял голову.

— Валя… ты совсем с ума сошел? Зачем ты ему все это сказал?

— А хоть бы и сошел. Во что мы с тобой превратились, Толик? Что они с нами такого сделали, что мы их боимся до ужаса? Мы ведь боялись пули, осколка, смерти… за друзей боялись на войне. А сейчас — боимся лишний — ненужный — кусок хлеба потерять. Власть — хотя бы иллюзию ее. Ты хотя бы попытался… а я?

— Жалко парней…

— Я очень хочу, чтобы мы ошиблись… но Мишку помнишь? Он же отличным парнем был.

— Ну их в ад. Нам там всем местечко приготовлено. По делам нашим…

Председатель отер лицо.

— Там они просто умрут. Тихо и быстро. Зато — этим гадам не достанутся…

* * *

— Через бункер, значит? Я вот все думаю…  — Руслан протянул еще один электрод. Вадик воевал с еле дышащим сварочным. Сложность заключалась в сущей ерунде — нужно было заварить петли — и при этом умудриться не сжечь еле дышащий генератор, не рассчитанный на такие нагрузки. — Слышишь? Я думаю — значит, это и есть та секретная часть, от которой я кабеля копаю.

— Видимо… вот черт, а! Добавь ток, только немного. — Руслан послушно довернул скрипучую ручку, торчащую из макушки сварочного. — И что?

— А то, что там есть один кабель под напряжением, я же тебе рассказывал. Я его еще трогать не стал.

Вадик, пытающийся поджечь, наконец, электрод, внезапно прекратил постукивать им по косяку двери. Тяжелый едкий дым, поднимающийся от сварки, лениво всасывался в вентиляцию.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что в наш мир выходят кабеля от этого бункера. И по ним подается питание.

Вадик спрыгнул с деревянных козел, щелкнул выключателем сварочного и стянул с головы маску. За стеной облегченно добавил оборотов дизель.

— Почему — подается?

— Потому, что никаких генераторов на столько лет не хватит. Движки ведь чем-то заправлять нужно.

— Оба — на… то есть, эксперимент продолжается? Ты ведь это имеешь в виду?

— Именно это. Эх, побоялся я кабель трогать… мог бы стать спасителем.

— Это еще неизвестно — нужно ли их спасать? Что они у нас делать будут? В лучшем случае — состарятся за месяц и умрут. В худшем… они уже часть этого мирка. Да и еще вопрос — как отразится их появление на нашем мире? Ученые тут наворотили дел… А хотя — я, наверное, зря панику навожу.

— Нет, их нужно спасти! — Руслан подскочил. — Они же живут, как в тюрьме! Крепостное право, мать твою, давно отменили, а эти нелюди их в рабстве держат!