Потерянная земля

Фонарик же, вращаясь, полетел вниз. Медленно, очень медленно…

И вспыхнул напоследок ярче, перед тем, как погаснуть, врезавшись в сцену.

Пошевелился и сел застреливший сам себя автоматчик.

По балке к ним медленно приближался мутный глаз фонаря. Вадик видел его, как в тумане… и ему это было, в общем-то, уже параллельно.

Второй фонарь, светящий с трапа, очертил смутные очертания грузной фигуры — тот самый фриц, которого Вадик пытался оставить без потомства. Безуспешно… снизу их площадку осветили еще два фонаря — все в сборе…

Сапоги немца ступили на металл настила. Он нехорошо улыбнулся, светя прямо в глаза Вадику, что-то сказал, почти весело…

Вадик закрыл глаза.

Солдат взял фонарик в другую руку, потянул из ножен хищную полоску ножа…

И испуганно вскрикнул, получив удар под колени. Ноги соскользнули с края, фашист с размаху приземлился на край металлической площадки, с глухим хрустом ломая себе голени, инстинктивно попытался вскочить — но только сбросил себя вниз… снова коснулся настила — грудью, закричал от боли, заскреб руками, выпустив нож и фонарь, пытаясь зацепиться хоть за что-то…

И ухватился за ногу Вадика, потащив того к краю.

Последовал еще один удар, в лицо — в свете фонаря брызнула кровь, но немец ногу не отпустил.

Вадик почувствовал, как чьи-то руки обхватили его плечи, дернули назад. Над ухом раздался сдавленный стон…

Кроссовок соскочил с ноги — и тяжелое тело с коротким воплем рухнуло вниз, проломив ветхую сцену. Вадик повалился назад, придавив своего спасителя.

— Слезай, больно!!! — Руслан выполз из-под него, закашлялся, сплюнул кровью. — Тяжелый, скотина, жрать меньше надо!..

— А то ты — дюймовочка…  — Вадик все еще пытался прийти в себя.

— Ладно, давай, вставай! После разлеживаться будешь! — Вадик поднялся на колени. Немцы что-то орали, по лестнице уже грохотал автоматчик.

— Нам не уйти…

— Посмотри сюда. — Руслан, держащийся за грудь, махнул трофейным фонарем наверх… осветив зияющую пасть люка над их головой. Туда вели вбитые в стену ржавые скобы. — Давай вперед…

Вадик подковылял к стене, морщась от боли в колене, полез, молясь, чтобы слабые пальцы не разжались… он вывалился из люка на шлак, покрывающий пол чердака. Следом выполз охающий от боли Руслан…

— Крышка…

Вдвоем, навалившись, они сдвинули косо стоящую на ржавых петлях тяжелую стальную крышку люка — и она с оглушительным грохотом рухнула, закрыв проем.

Загудела, когда в нее ударила пуля, но выдержала. Руслан посветил фонарем, нашел какую-то железяку и заклинил ей люк, уперев второй конец в стропила.

Под крышкой слышались злобные вопли офицера, распекающего своих солдат. Вадик, наконец-то огляделся…

Это был не собственно чердак, а всего лишь тамбур, три на три метра. Из него вела еще одна дверь, уже нормальная и — также металлическая. Словно к бомбежке готовились…

Или к такой ситуации, что вряд ли. Дверь закрывал толстый железный засов.

Штурмуйте на здоровье…

— Тебя же подстрелили…  — Вадик внимательно посмотрел на Руслана. Тот осветил свою грудь.

— Ну да… подстрелили. — На грязной обновке расплывалось черное пятно, но кровь, вроде бы, останавливалась. Руслан задрал остатки футболки — прямо в центре груди, между сосками, расцвела красная розочка. — Вся грудь болит, черт… даже дышать больно.

Потерявшая скорость пуля не смогла пробить грудину, вызвав лишь болевой шок.

— Знаешь…  — тон Руслана был очень серьезным — Кажется, бог все-таки есть…

Вадик, не найдя, что ответить, только кивнул.

Немцы пошумели еще немного, попытались поднять люк, и, видимо, утомившись, ушли.

— Слышишь? — поднял Вадик палец… из-за двери раздавались приглушенные, но хорошо различимые крики петухов. Они облегченно улыбнулись друг другу, справились с засовом… Прямо от порога двери вниз шла прогнившая пожарная лестница, даже на вид ненадежная, местами отошедшая от креплений. Планировочка, однако… все в этой деревне через…

Руслан вдруг с воплем вышвырнул в дверной проем изрядно подсевший фонарик, ожегший ему руку. Тот не долетел до земли — рассыпался в воздухе облачком трухи.

Над Выселками занимался рассвет.

Глава 8

Они все же воспользовались лестницей — несмотря на то, что она вся ходила ходуном и протестующее скрежетала ржавым металлом, при мысли об обратном пути в кромешной темноте, Вадик чувствовал дрожь в коленках. Если уж суждено разбиться — приятнее все же видеть, куда ты падаешь… он, как более легкий, полез первым — и спустился без приключений; Руслану повезло меньше — под его килограммами оборвалась нижняя секция лестницы и он рухнул с высоты своего роста, огласив окрестности матом.

Внутренние помещения здания в неверном утреннем свете производили гнетущее впечатление. «Продается квартира, подготовленная к евроремонту»… изрешеченные перегородки, выломанные двери, усеянный штукатуркой и кирпичом пол — словно тут месяц осаду держали. По мусору Вадик еще как-то похромал — но на повороте коридора все было засыпано битым стеклом, а из пустого оконного проема тянуло утренней свежестью. Пришлось прыгать на одной ноге…