Потерянная земля

Автоматчик вслепую поливал огнем лестницу — да ничего бы он и не рассмотрел из-за облаков белой меловой пыли… и, все же, доигрался — один из рикошетов попал ему прямо в голову, пуля пробила каску, кости черепа и застряла в мозгу. Палец продолжал судорожно давить на спуск — а тело уже падало, на ходу разворачиваясь… и еще одна пуля досталась командиру. Из спины офицера плеснула кровь — похоже, самая настоящая. Сухо щелкнув напоследок, захлебнулся автомат.

Осталось двое.

Но Вадику было не до них.

— Руслан! Ты жив, парень?!! — Вадик мухой слетел в клубы пыли… в молочном воздухе проступило тело попутчика, каким-то образом не упавшее вниз. Оно было чертовски тяжелым, непослушным, однако Вадик на одном адреналине сумел приподнять его и даже взвалить на плечи, сам при этом не свалившись вниз — хотя в глазах от натуги заплясали кровавые мухи. Ни о какой маскировке уже и речи не шло — Вадик прикусил зажженный фонарь, благо позволяли небольшие габариты и обрезиненный корпус.

А дальше-то как?..

Один пролет до верха. До выхода на простреливаемое пространство…

Немцы, сами того не желая, помогли — наученные горьким опытом, они не стали палить в белый свет, как в копейку; оба оставшихся в живых (если, конечно, это выражение уместно), начали восхождение по лестнице, светя себе фонарями. Вадик, кряхтя, обливаясь потом и задыхаясь от висящей в колодце цементной пыли, взобрался наверх и вышел на опоясывающий сцену трап.

Высота до сцены составляла метров десять, но Вадику казалось, что он стоит на краю крыши высотного здания… единственным источником света внизу был выпавший из рук офицера мутный желтоватый фонарь. Перила были предусмотрены только с одной стороны — у стены, слева же прямо из-под трапа шли балки, поддерживающие систему блоков и тросов — для кулис, задника сцены… металлические, шириной сантиметров в пятнадцать-двадцать…

Сгибаясь от тяжести, превосходящей его собственный вес, Вадик прошел до самого конца трапа — и уперся в стену.

Из лестничного проема блеснул фонарь — немцы поднялись на их уровень… и тогда Вадик сделал шаг на самую крайнюю балку — от стены она отстояла метра на полтора. Из стены на уровне балки торчали металлические уголки — то ли разобрали, то ли так и не построили трап…

Видя, что добыча ускользает, оба немца бросились к Вадику, едва не успев схватить того за одежду.

Для Вадика теперь существовала только узкая, слишком узкая металлическая полоска на большой высоте, по которой нужно пройти — чтобы выжить. Края подошв висели над бездной. Пот заливал глаза, текли слюни, сглотнуть которые мешал фонарь; по плечу, пропитывая футболку, текла горячая струйка крови Руслана, в глазах мутилось от напряжения — и все же он переставлял ноги, шажок… еще один… еще один.

Из-под подошв вниз сыпались облачка пыли.

Один из немцев что-то сказал, усмехнувшись, второй поддержал злобным смехом, прицелился в Вадика… автомат только сухо щелкнул — кончились патроны. Выругавшись, фашист сорвал оружие и швырнул им в спину Вадика.

Тяжелая железяка ударила в поясницу — Вадик сделал два быстрых шага и упал на колено, только чудом не потеряв равновесие.

«Наверное, конец…» — вяло ворохнулась мысль. Пропасть по бокам балки манила к себе, кружилась голова. — «Вперед, размазня!!!» — он мысленно встряхнул себя за шиворот, попытался встать… и сразу отказался от этой мысли. Тогда он перенес вес назад, на носок — и продвинул колено по балке вперед, столкнув вниз целую Ниагару пыли.

Оружие с гулким грохотом врезалось в доски сцены — так бесконечно далеко внизу.

Вторым в паре солдат был тот, который сломал себе нос при падении. Человек бы после такого кульбита отправился в травматологию…

Его автомат, в нарушение устава, так и остался лежать внизу, у лестницы.

Они заспорили между собой — видимо, кому идти за жертвами, но до Вадика слова доносились через пелену боли — под колено попался кусочек то ли кирпича, то ли цемента — показалось, что в коленную чашечку воткнули включенную дрель. Он застонал, из глаз потекли слезы… еще движение, в отчаянной борьбе с равновесием, болью, головокружением, его сопровождал скребущий звук камня по металлу…

Джинсы все же порвались, из колена потекла тонкая но уверенная струйка крови. На пыли она собиралась в маленькие шарики. Они так невыносимо медленно падали вниз…

Где сжались в кулак пальцы мертвого офицера. Тело пошевелилось…

Фонарик, который Вадик закусил насмерть, рискуя сломать себе передние зубы, высветил впереди площадку — пыльный лист рифленого металла… Середина сцены, один из трех блоков, на которых висит огромный холст с изображением пасторального светлого будущего коммунизма.

Но Вадик не знал этого, он боролся за жизнь. Для него площадка означала только одно — отдых. Последнее усилие… кажется, он разбил себе бровь при падении, в голове взорвались гроздья накачанных болью воздушных шариков, но он все равно нашел сил облегченно улыбнуться. «Дошел»…

Руслан скатился с его плеч в падении, тело едва не свалилось с противоположного края неширокой площадки, по местной моде — также без перил.