Потерянное одиночество

- После той длинной страшной войны мир стал стремительно меняться, многие divinitas потеряли свои земли и перебрались за океан ну и, конечно же, флерсов с собой вывезли. Тогда я и выехал с семьей Фресно. Нас, флерсов, у них было много и нам жилось неплохо на их землях, но во время путешествия и после приезда все ослабли, и хозяева и мы. Мы перестали обеспечивать себя и кормить хозяев, уже им приходилось кормить нас. Короче, они были вынуждены нас раздать. Я сам попросился остаться здесь, слишком много слабых и молодых флерсов было в Нью-Йорке, и хоть хозяева не хотели со мной расставаться, но все же отпустили. У Форесталя флерсов тогда было двенадцать или четырнадцать, он принимал всех – чем больше, тем лучше. В принципе это правильно, чем нас больше, тем нам легче обеспечивать себя, только если не наступает какой-нибудь кризис.

«Я поняла, о чем ты.»

- Вот у Форесталя я и встретил Фиалочку, она была самой молоденькой и слабенькой. А тут как раз леди Агата обратилась с просьбой о покупке пары и Форесталь не долго думая, отдал самую слабенькую и середнячка, меня. Пару лет мы жили вполне сносно, но леди Агата, став servus[19] Саббиа, очень быстро перестала быть даже номинально белой, хоть до последнего не хотела признавать этого.

- Когда ты сказал, что попросился остаться из-за того что здесь много слабеньких флерсов, что ты имел ввиду?

- Ну я из перворожденных, нас осталось девятеро, это если все же считать Ландышей, если без них то вообще семь. Мы, старшие, как можем и чем можем помогаем своим детям. В Новый Свет кроме меня приехали Клевер и Медуница. Медуница на западном побережье, а Клевер на юге.

- «С ума сойти…»

- «Почему?»

- А как же ты им помогаешь?

- Да все больше советом… Хотел бы чем-то большим, но складывалось все так…

Меня осенило

- Подожди, ты со всеми флерсами можешь так же запросто общаться как со мной и Фиалочкой?

- Так запросто не со всеми, а только с теми, с кем виделся лично и смог «присоединиться». Да и с Фиалочкой нормальную связь я смог установить только в момент ее перекидывания, до этого она была как… как в бочке – ничего не видела, не слышала и не понимала. Но всех кто постарше и посильнее я ясно слышу и могу с ними обмениваться, есть еще двое слабеньких моей ветви, до них я тоже смог докричаться после того как попал к тебе. Да… теперь все общины флерсов со мной на связи.

- «С ума сойти…»

- «Да почему же?»

- Да потому что вас считают не умнее кошек! А вы… общины, связь, старшие…, информационная поддержка, – вдруг всплыла где-то услышанная фраза.

- «Информационная поддержка? Точное выражение» Не умнее кошек? Может и не умнее… В половине случаев уж точно.

Я задумалась об услышанном. Уловив какие-то отголоски мыслей Лиан принялся рассказывать.

- Я почуял вас в один из ваших редких визитов «как спящий цветок чует лучи еще холодного мартовского солнца» – вслух он продолжал говорить «вы», хоть мысленно перешел на «ты», - и подкрался, чтобы посмотреть. Увидел щиты – слишком мощные и плотные. Я понимал, что вы белая хоть и… не такая как Матери, холодная белая. Мы так же ощущаем леди Ауэ и Форесталя – холодные белые, «холодные, скудные солнца». Мощные щиты говорили о вашей силе, слабому divinitas таких не поставить. И когда Фиалочка инициировала ребенка, я всю луну надеялся, что родственники обратятся к вам за помощью, чтоб вы посмотрели на нас, может быть подкормили. Но потом до меня дошло, что я зря рассчитывал на это, что леди Агата ни за что не одолжится у вас. Тогда я начал провоцировать Руфуса на снятие метки, она ведь позволяет хозяину чувствовать раба, я смог настроить ее так, что Руфус ощущал пусть и не все, но хоть отголоски того, что он делал со мной. За пару дней он догадался в чем дело, попытался закрыться и сильно избил, уж не знаю как мне хватило сил «и мужества», но я пробил его защиту и завязался на него, он чувствовал почти тоже что и я. В ярости он вырывал метку по частям «это было ужасно». После того как метку вырвали я ненадолго лишился чувств и пришел в себя как раз вовремя, Руфус говорил по телефону с волками, – тут Лиан замолчал и принялся рассказывать уже мысленно.

- «Я на четвереньках дополз до двери, и когда оказался на улице, в первое мгновение мне стало получше, но потом от смрада машин стало еще хуже. Я, как предчувствовал, и на всякий случай передал Гортензии и Цикломене все, что знаю о тебе и направление от дома Серизе к твоему. Это меня спасло, девочки вели меня… Стыдно… По дороге я грабил все цветы которые мне попадались, кажется, некоторые я даже убил… Стыдно и больно… Хорошо что в самом начале пути мне попалась та одежда и я прикрыл крылья…»

Я чуть отгородилась от нашей связи, воспоминания Лиана о том побеге были нестерпимы – ужас, отчаяние, боль и удушающее бессилие, которое он превозмогал, бредя по направлению заданному девчонками. Он чуть не сломался, увидев волчиц в конце своего пути в нескольких метрах от спасения.

- «Прости. Я не должен был вываливать все это на тебя. Не расстраивайся, не надо, пожалуйста. Не расстраивайся.»