Потерянное одиночество

Он пошел к двери, но вернулся и стремительно обнял меня, с силой прижав к себе, поцеловал в щеку и тут же ушел, пока я не успела ничего сказать. Что это было? Я выбросила все лишние мысли из головы. И принялась вызванивать своих мужчин.

Утро следующего дня я встретила в одной постели, полдень в другой и до вечера нежилась то в сильных руках массажиста, то просто подставив солнышку обнаженное тело, изгнав даже тень тревоги, превращая силу плотского желания в радость жизни и полное, безусловное довольство всем, что существует на этой земле. Я отдала излишек белой силы воде, над мисочкой переливая ее из ладошки в ладошку, она щекотала и разлеталась веселыми искрящимися брызгами, мы смеялись вместе, я и вода.

***

Совет собирали в неприметном административном здании, принадлежащем Седрику, днем там трудились люди, а охранниками и вахтерами были волки. Встретивший меня волк повел себя как-то странно, не глядел на меня, не приближался и все норовил как-то скукожиться.

– Что ты чуешь? – спросила я.

– Вы звените так, что…так, что больно, – закончил он.

Я забыла надеть щиты. Мда… Ну что тут скажешь…

Я села на первый попавшийся стул в коридоре и сосредоточилась, плетя зеленый шлем и кольчугу, представляя, будто меня плотно оплетают виноградные лозы, становясь моими доспехами.

– А теперь что ты чуешь? – спросила я у волка, который послушно ждал меня в нескольких шагах.

Он опасливо принюхался и покрутил головой, пытаясь уловить звук.

– Сейчас вы, как леди Ауэ, только намного тише.

– Отлично, – и я, счастливая, что, возможно, фатальное упущение было исправлено, пошла к Седрику.

Он ждал меня в зале Совета; по сути, это был зал для презентаций с маленькой сценой и трибуной. Перед Советом стулья зрителей раздвигали полукругом, по большой дуге, чтобы никому из пришедших не пришлось пускать кого-то себе за спину. Седрик стоял у окна, как полководец перед картой. Когда я вошла, он оглянулся и впился в меня vis-взглядом, я сделала то же самое. О! Он был полон, и не просто полон, он бурлил – силы были собраны внутри и на большой скорости бежали по венам и артериям. Отлично.

Он тоже разглядел, насколько я полна под щитами.

Мы рассмеялись. Он злым смехом воина, пьяного силой перед битвой, а я веселым довольным смехом ребенка. Мы шагнули друг к другу, обнялись и поцеловали друг друга в щеки.

– Этот вечер – наш, – произнес Седрик, как заклятье.

– Да, – скрепила я.

Мы какое-то время стояли в объятиях друг друга, это было восхитительно, наши силы соприкасались, но не враждовали, не пытались переварить друг друга, а ласкались и пробовали одна другую на вкус, пробовали слиться. Не знаю почему – может быть, потому что пришло некое понимание правильности происходящего, но я рискнула – открылась для его силы, впуская ее в себя. Седрик от удивления на мгновение притушился, но потом отпустил свою силу, позволив ей делать то, что она считала нужным. Мы оказались в коконе, чуждые силы пронизывали и меня и его, не причиняя вреда; наоборот, в голове у меня прояснилось, я опять стала взрослой, а не маленьким ребенком, но это не мешало мне оставаться все в том же расслабленно-радостном состоянии, а у Седрика исчезло легкое безумие из глаз. Мы попытались аккуратно разъединиться, медленно втягивая в себя свою силу, при этом размыкая объятия и отстраняясь, нам это удалось. Когда мы вновь стали сами собой, Седрик быстро и мимолетно чмокнул меня в щеку, похоже, это входит у него в привычку, пока что я ничего не имела против.

– Возьми, это тебе, – сказал он, протягивая мне рукояткой вперед кинжал длиной чуть меньше локтя. – Он простой, не серебряный, – как бы извиняясь, добавил он.

– Угу, – я приняла оружие, раздумывая, где бы его разместить. Жаль, что кинжал не серебряный, но и такой может пригодиться.

И тут мы услышали приглушенные крики… Вампы. Много вампов. Больше чем за час до заката. Я так и знала…

Седрик зло взрыкнул и метнулся к ножнам и кобуре, лежащим в паре шагов. Пистолет. Отлично.

Я открыла сумочку и достала свое оружие – глиняную немецкую кружку с крышкой.

– Что это? – удивленно спросил Седрик.

– Вода! – с улыбкой ответила я. Мой соратник зло оскалился, он все понял.

Вампы ворвались в зал, их было семеро. Абшойлиха легко было отличить по огромной давящей силе, остальные шестеро были его детьми. Связь между ним и остальными была такой, что, глядя на них vis-зрением, виделся черный со всполохами багрового монстр: большое пятно-центр – Абшойлих и щупальца – его дети.

– Ух, ты! – проскрежетал мерзкий голос. – У тебя и жена есть, как это ты умудрился ее спрятать? Такую зелененькую красотку? Дочь дриады, небось? – и раздался мерзкий скрежещущий звук – наверное, смех.

– Зелено-беленькая… Она не сможет развлекать меня так долго, как твоя волчица.

– Не слушай его, Седрик – тихо приказала я.

«Не слушаю», – получила я безмолвный ответ.