Потерянное одиночество

– Седрик, как мне разговаривать с вожаком?

– Не так, как со мной.

– Ну, ясно…

– Нет, Пати, тебе не ясно. Он должен увидеть умную, сильную, властную filius numinis. Я знаю, что ты такая, потому что долго общаюсь с тобой. Но ты все время прикидываешься… розовой идиоткой, причем, весьма успешно.

– Я поняла тебя. Merci за комплименты. Я смогу у него попросить волков для сопровождения? Рано или поздно мы узнаем, где они, если они не в «Бэггер», то я что-нибудь придумаю и допрошу Руфуса непосредственно, ну или твоя грязнуля узнает. Короче, я ж не сунусь в их лежку сама даже в полдень, там же могут быть «фуа-гра»…

– Кто? – Седрик аж вперед подался.

– Ну, я так называю тех, от которых вампы жрут постоянно-периодически, кого не убивают сразу.

– Ренфилды, Пати, их сейчас называют – ренфилды. Но почему «фуа-гра»?

– Да потому что вампы ценят их, как гусей, из которых можно неоднократно получать деликатес фуа-гра.

Седрик несколько секунд осмысливал услышанное, а потом расхохотался.

– Ты молодец, очень точное сравнение.

– Так вот, могу я попросить у вожака трех-четырех волков для охраны? Вампы будут спать, и перемирия они никак не нарушат.

– В принципе, да. Если произведешь благоприятное впечатление и сможешь что-то предложить взамен.

– Деньги? Больше нечего.

– Ну да… Да, тебе больше нечего предложить, хотя, готов поспорить – вожак, если ты хоть чуть дашь слабину, будет требовать секса.

Я опешила.

– Почему? Зачем?

Седрик вздохнул.

– Наш деловой разговор все время делает какие-то странные кульбиты, ты не находишь?

– Расскажи мне. Ты ж никуда не спешишь?

– Ну ладно, ты не сплетница, а кто хотел – и так разнюхал… Все знают, что мой отец – волк-оборотень, и я недомолвками даю понять, что, мол, мамаша моя была шибко горячая да гулящая. На самом деле родители лишились земель, на которых они себе чудесно жили. Отец, приемный, бело-зеленый, мать черно-зеленая – красота! Их дети: сын – осенний[22] и дочка – весенняя.[23] В общем, полная гармония. Но все закончилось, как у всех, – люди, Единый… Они перебрались со своих земель на север, а мы жили в Гренландии. А на севере они начали чахнуть настолько, что даже стали стареть. Неизвестно, чем бы все кончилось, но пришлая стая оборотней поселилась на наших новых землях, и мать попросила у них помощи. Они не отказали, ведь с женщинами у них было туго, времена настали такие, что уже не часто-то и украдешь не только девицу, а и просто бабу. Цивилизация наступала. Мать и сестра стали платой за жизни брата и отца. Сестра долго не выдержала, весенняя – белая, то ли утопилась, то ли истаяла. А мать родила меня, первого и самого сильного, не волка, а divinitas, а потом еще не знаю скольких, пятерых или больше, сильных оборотней. Меня она отдала отцу и брату, чтобы заботились и приводили в полный разум, а сама осталась с волками, рожая им вожаков. Она не жалела о своем выборе, ей в стае жилось неплохо. Отец сильно горевал по своей белой дочери, и как только передал мне все, что знал, истаял. Брат возился со мной еще пару десятилетий, а потом мы оба покинули Гренландию, только он подался в Канаду, в глушь, а я сюда…

– Удивительно, как ты смог, приехав из глуши, так сразу завоевать авторитет…

– Ну, вовсе не так сразу. Я оглядывался тут почти десять лет, особо не высовываясь. Да и там, на родине, последние годы мне приходилось вести денежные дела стаи, так что опыт какой-никакой был. Ну и ты, Пати, прекрасно понимаешь, что тогда в Нью-Йорке все были как сонные мухи в щелях, никто не шевелился. Вот Саббиа с Отамнелом и позволили занять мне место главы, понимая, что в случае чего, запросто выбьют из кресла.

– Так ты хочешь сказать, что и здесь, сейчас волки стремятся трахнуть divinitas, чтобы иметь сильное потомство?

– Ты знаешь, как я расплачиваюсь со своими?

– Ну, деньги, лечение, инициация, помогаешь сохранять разум в полнолуние…

– Да, конечно, а еще я третий в постели, когда они зачинают своих щенят. У меня сейчас самые сильные и уравновешенные волки,[24] потому что я помогал им с самого зачатия стать такими. Я вырастил себе войско, которое одним своим присутствием отбивает охоту выдергивать меня из кресла главы. Потому что знают: я могу не быть главой Совета, но останусь вожаком по-настоящему сильной стаи и одним из самых богатых divinitas. И уж лучше мне быть связанным какими-то обязательствами, будучи главой, чем быть хозяином самому себе.

– Говорят, твои волки чернее…

– Ну да. Зачатые в насилии – конечно, чернее.

– Как думаешь, если я выставлю красную силу основной, это спровоцирует вожака?

– Не думаю, что имеет значение цвет силы, тебе надо звенеть, звенеть так, чтобы они уши прижимали.

– Фрешит, вроде бы, собирает вокруг себя оборотней-инородцев, – вдруг вспомнила я.

– Да шушера они все… Фрешит брезгует делиться с ними силой.

Тут до меня кое-что дошло, и я поспешила прикрыться щитами.

– Ой-ой-ой, у нас тут кто-то сильно стеснительный? – ядовито поинтересовался Седрик.

Ненавижу общаться с ним, когда он полон силы, ни одного угла не сгладит, все обострит донельзя.