Потерянное Освобождение

Как и обещал Аркат, вскоре из противоположного конца коридора появились слуги с едой и понесли ее в обеденную часть зала. Сервы появились и исчезли, не проронив ни слова — возможно, им приказали ни в коем случае не беседовать с легионерами. Все слуги были мужчинами и женщинами средних лет, в одинаковых белых куртках с аквилой Императора, мешковатых черных штанах и тапочках из такого же плотного материала, на их лицах читалось вежливое безразличие, которое могло появиться только в результате многолетнего опыта.

Альфарий какое-то время прослонялся по коридору и успел заглянуть в закрывающиеся двери, когда слуги стали уходить. Как они и ожидал, дальше находились еще одна комната и двери на запоре. Отсюда определенно не удастся выскользнуть.

Вернувшись к своему отделению и усевшись за длинный стол, он понюхал ароматный пар, который поднимался от жареного мяса с тарелок перед легионерами. На каждом столе в чашах лежали свежие фрукты и овощи, а также множество другой разнообразной пищи. После корабельных пайков это был настоящий пир. Кто знает, в какие неприятности он мог угодить, и, оторвав ножку от какой-то гигантской домашней птицы, Альфарий решил для себя, что это было далеко не самое сложное задание, которое ему приходилось выполнять на службе легиону.

Шестая глава

Гость Императора Зал Побед Омегон готовится

В отличие от почетной гвардии, Коракса разместили с определенным комфортом и роскошью в похожем на виллу доме, из которого открывался вид на огромное подземное озеро. Освещенный из-под поверхности воды мощными прожекторами, покрытый сталактитами потолок блестел минеральными отложениями, которые мерцали в неравномерном освещении плескавшегося внизу водоема. Комнаты были заботливо обставлены золоченой мебелью из темного дерева, гобеленами и мягкими коврами. С потолка свисали канделябры с настоящими свечами, что было в новинку для примарха, который вырос под тусклым освещением светополос.

Комнаты были спроектированы специально под рост и телосложение примарха, что стало для него приятной неожиданностью. Кораксу пришло в голову, что предназначенные для примархов покои не должны удивлять его, ведь это Терра. На краткий миг он задался вопросом, могло ли случиться так, что со временем, когда Великий крестовый поход завершился бы, это жилье для гостей стало настоящим домом. Иногда между его братьями разгорались споры, что произойдет, когда завоюют последнюю планету и мечты Императора станут явью, но Коракс всегда желал в таком случае передать бразды правления Империумом кому-то другому. Он был командиром, а не правителем, и если бы ему не пришлось больше сражаться, он с радостью провел бы оставшиеся годы, не важно, сотни или тысячи, в уютной отставке, возможно, написал бы трактат по политологии, изложив в нем все, чему научили его ликейские наставники.

Этот дом в буквальном смысле отделял целый мир от его жилища на Освобождении, который по необходимости был небольшим и сугубо функциональным. Дело не в том, что примарх не любил роскошь. Он всегда считал своим домом поле боя, корабельную палубу либо залы командного центра.

С уходом Малкадора Коракс остался наедине с горсткой кустодиев в качестве проводников и охранников, а также небольшой группой слуг, которые возникали словно из ниоткуда, стоило ему перейти в другую комнату, более чем рады исполнить любое желание или потребность гостя-примарха. Впервые после пробуждения в темной пещере на Ликее, Коракс почувствовал, что находится в специально предназначенном для него месте. Прислуживающие ему люди казались здесь крошечными, незначительными фигурками, бродящими по дому великана, но, судя по всему, они давно привыкли к необычности здания, в котором служили.

На краткий миг примарх попытался расслабиться, хотя его ребра все еще болели, а порезы на спине то и дело взрывались болевыми спазмами. Даже во время длительного путешествия к Терре он не позволял себе отдыхать, не давал телу ни малейшей возможности для восстановления. Постоянная занятость и тревожное настроение препятствовали какому бы то ни было полноценному излечению. Раны Коракса по-своему напоминали ему о произошедшем, придавали реальности событиям, которые временами казались ему дурным сном. Каждая вспышка боли в порванных мышцах и уколы разодранной плоти были физическими спутниками душевных мук, напоминанием о десятках тысяч воинов, которым не судилось вернуться на Освобождение.

Новизну окружающей обстановки скрыл сумрак, когда в преддверии ночи приглушили свет. Встревоженный словами Дорна и Малкадора, Коракс чувствовал себя полным энергии и не мог уснуть. По его просьбе слуги принесли письменный столик, и примарх взялся за составление заметок обо всем, что случилось с тех пор, как Гвардию Ворона вместе с другими легионами отправили наказать Гора за его действия на Исстване-3.