Потерянное поколение

– Ху-у,– выпустила дух женщина,– «Слава богу, в уме еще»,– и племяннику,– пирогов будешь?

– Ты че, нажарила все-таки?– Удивился парень.

– Ну, а как?– Пока Санька умывался, тетка собрала на стол,– К обеду что?

Договорились на котлеты с лапшой.

Наскоро позавтракав, Санька вышел из дома, направившись по, ставшему привычным,

маршруту, к дому Тамары, затем, вместе в школу. Уже на подходе к дому понял, там никого нет, ни в одном окне не было света. «Опоздал что-ли, вроде вовремя, с этими родственниками блин, сколько хоть время?»

Ему и в голову не могло прийти, что его подруга была уверена, за ней не зайдут, что так-же как и он, девушка не спала почти всю ночь, но совсем по другой причине.

У парня голова была забита другим, его, либо подняли на час раньше, либо на час позже, при отсутствии матери, такое случалось не раз. «Счастливые часов не

наблюдают»,– Санька с улыбкой вспомнил о тетушке. Но вот и школа, свет везде горит школьники идут, все нормально.

Кабинет математики находился в угловом, одноэтажном крыле здания школы, в котором находилось всего два учебных кабинета, математики, и иностранных языков, остальные помещения, как пионерская комната и учительская, мало посещаемые, поэтому коридор всегда оставался относительно пустынным.

Санька сразу заметил Тамару, в одиночестве стоявшую у самого дальнего окна крыла здания. Любуясь ей, ее горделивой осанкой, ее фигуркой, всей ей, он невольно, чтоб продлить наслаждение, замедлил шаг. Думая что его не видит, девушка неотрывно смотрела в окно, продолжая любоваться немного не дойдя, остановился.

– Я жду тебя.– Неотрывно глядя в окно, неожиданно произнесла девушка.

– Том,– парня насторожил тон девушки, приблизившись вплотную, с тревогой,– что-то случилось?

– Саш, если не хочешь, то не будем.

– Чего не будем?– Тревога нарастала,– Том, чего не будем?!

– Ну, танцевать.

– Ху-у-у,– почти как тетка утром, выдохнул парень,– почему не будем-то? Том?

Санька с силой повернул девушку к себе. Глянув на него Тамара отвела взор.

– Почему не будем?

– Ты не хочешь,– по прежнему пряча глаза, словно чрез силу прошептала девушка.

– Если у меня не получается, это не значит, что я не хочу.

Еще какое-то время девушка низко склонив голову, молчала. И вдруг!

– Ты прости меня! Не хочешь танцевать, не будем, только прости, пожалуйста прости! Я больше никогда так не буду!

Эти глаза, ему запомнятся на всю жизнь. Откровенно говоря, он даже не понял, за что у него просят прощения, он видел другое, она страдает, страдает глубоко, жестоко, он видел на лице подруги следы проведенной без сна ночи, он видел вымученную, жалкую улыбку, какую-то собачью покорность, и еще что-то такое, от чего ему вдруг стало жалко ее, той, недопустимой к любимой жалостью, как словно от любви осталась одна она, жалость. Скорее для себя, чтоб не видеть ее слабости, жалких, заискивающих глаз, чтоб избавиться от гнетущего чувства, нет не разочарования, но смятения, растерянности, он нежно прижал ее к себе, уткнулся в волосы, и, как тогда в первый раз, впитывал аромат ее тела, ставший вдруг, таким родным, таким единственным.

Где-то на мгновение, заблудшая любовь, вернулась, вернулась уже другой, жалость сменилась глубоким чувством ответственности за нее, он понял, он ей нужен, он ей очень нужен, она любит, его любит, и только ему возможно сделать так, чтоб больше никогда-никогда, не увидеть ее такой. «Родная моя, единственная»,– то-ли сказал, то-ли подумал. Да и важно ли это?

Важно другое. Она, готовая, может, это только минутная слабость, готовая на все, лишь бы не потерять его, и он, не просто не захотел воспользоваться этим, а не воспринял, душой не воспринял. Вряд ли он смог бы объяснить это, но ему не нужна она такая, ему нужна та, которая была, которая есть, и которая будет,– его Вселенная.

– Вы чего там обнимаетесь, вообще-то уже звонок прозвенел!– Гулко в полумраке коридора раздался голос учительницы математики,-нашли укромный угол!

– Катерина Сергеевна, Тамара боится, что вы ей за контрольную поставите заслуженную двойку, а я говорю, вы опять ее пожалеете и поставите пятерку.. Ой блин!– Девушка с силой ущипнула друга.

– В класс!!!

Пропустив Тамару, Санька как галантный кавалер, решил уступить дорогу и учительнице. Педагог со стажем, ловко поймав его за ухо, втолкнула в кабинет.

Чем ближе праздник, тем больше суеты. Все куда-то спешили, искали вкусные дефицитные продукты, выстаивали длинные очереди, и даже в этих очередях, царило предновогоднее настроение. Чем оживленнее становилось в конторе, тем тоскливее становилось Фаине. Одиночество тяжелей переносится именно в эти дни, предпраздничные. Возвращаясь с работы, чтоб хоть как-то прогнать ненавистное, гнетущее ощущение пустоты, стараясь быть незаметной, наблюдала за репетицией дочери с другом. Не смотря на данное дочерью обещание, не орать на Саньку, наверное, даже наоборот, крику добавилось. Но это уже был другой крик, часто переходящий в веселый, заразительный смех Тамары. Так смеются над детьми,

творящими какую-нибудь несуразицу.