Потерянное сердце

Внезапно я осознаю, что живу двойной жизнью. Я слышал истории о таких людях и всегда удивлялся, как такое могло произойти. Учитывая, что Тори понятия не имеет о моей дочери, тем более о Кэмми, я живу сейчас самой настоящей двойной жизнью.

Глава 14

Так много слов было сказано за последний час, и я едва ли услышал хоть одно. Я только и делаю, что смотрю на них, моих девочек. У Эвер манеры Кэмми и ее черты. Меня очаровывает то, как ведет себя с ней Кэмми. Несмотря на стену, которую возвела перед ней Эвер, Кэмми так мила — самый злой человек не смог бы устоять перед ней.

Я был в этой пиццерии миллион раз за всю свою жизнь, но никогда не ощущал себя так. Больше никогда это место не будет для меня обычным.

— Я не была здесь много лет, — говорит Кэмми, наконец-то выкроив минутку, чтобы осмотреться. — Ничего не изменилось.

Как и ты, Кэм.

— Кэм… Кэмерон, помнишь ту ночь, когда мы приехали сюда после выпускного?

Она откидывает прядь распущенных волос за плечо и с застенчивой улыбкой опускает взгляд к столу.

— Да, помню, — говорит она, чуть слышно смеясь.

— Мне надо в туалет, — говорит Эвер, поднимаясь из-за стола.

— Она может пойти одна? — спрашиваю я Кэмми, как будто она вдруг стала экспертом в воспитании девочки-подростка.

Они переглядываются, и Эвер выглядит оскорбленной тем, что я вообще посмел предположить, что она не в состоянии одна сходить в туалет.

— Думаю, с ней все будет нормально, — говорит Кэмми.

Мы смотрим, как дочь пробирается через зал к туалетам. Как только она исчезает внутри, Кэмми поворачивается ко мне и тяжело вздыхает.

— Я знаю, что все сразу навалилось, — говорит она.

— Кэмми. — Я замолкаю, подбирая слова.

— Я — Кэмерон, — тихо поправляет она меня.

— Я знаю, как тебя зовут, — поправляю я ее. — Прошло тринадцать лет. Мне так жаль, что я упустил все это время с ней.

— Мне тоже, — соглашается она.

— Так что теперь? — Это большой вопрос, и на него ответить сложно. Все может оказаться еще более запутанным, чем есть, но нам все еще нужно что-то решить.

— Ты ведь знаешь, что я все планирую, ЭйДжей. Я все планирую. Но этого я не планировала, и сейчас чувствую себя выбитой из колеи.

— Понятно, — говорю я, потирая подбородок.

Я откидываюсь на спинку стула и вытягиваю ноги под столом. Случайно ботинком задеваю ее ногу, и она подпрыгивает и ахает от удивления.

— Ой, извини! — говорю я, но это не искренне. Я не должен хотеть касаться Кэмми ежесекундно. Я женат.

— Мы должны что-то решить, — говорит она. — Может, мы сможем переехать сюда на некоторое время.

Это будет лучшее в моей жизни — глупая многолетняя мечта, которая стала реальностью.

— Разве у тебя нет работы и всего прочего? — смеюсь я.

— У меня своя практика, и я наняла Каспера в качестве партнера.

Мне хочется вкинуть кулак и сказать, как горжусь ею, но она улыбается понимающей улыбкой, словно уже знала, что я буду в восторге.

— А как насчет Каспера, он готов к переезду?

Я не в силах молча бороться со своими демонами, и так мне легче.

Отгоняю прочь мысль рассказать обо всем Тори, и буду бороться с этим желанием, пока не вернусь домой. Надеюсь, до того времени придумаю что-то, что поможет мне приоткрыть свое прошлое, которое я скрывал — как и она свое.

Дотягиваюсь до своего кармана и достаю телефон, просматривая фотографии в поисках фото Гэвина.

— Смотри, — говорю я, передавая свой телефон через стол.

— О, Боже, он красавчик, ЭйДжей. Так похож на тебя! У тебя есть пара отличных доминантных генов, дружище, — говорит она, задержав взгляд на экране.

Я наблюдаю, как она пролистывает фотографии — та самая Кэмми, которую я люблю — любопытная и не боящаяся этим обидеть. Наверняка, это одно из тех хороших качеств, что сделало ее успешным адвокатом.

— Кто эта малышка? — Она показывает мне Оливию, та улыбается во весь экран.

— Это Оливия, дочь Хантера.

— Он женился на Элли, да? — спрашивает Кэмми. — Она похожа на Элли — те же светлые волосы, те же веснушки.

Кэмми еще мгновение улыбается, глядя на экран, и передает телефон мне.

— Как поживает Элли? Я любила ее.

И так каждый раз, когда кто-то спрашивает о Хантере и Элли, или просто об Элли. Как будто меня только что завернули в мокрое замороженное полотенце.

— Элли умерла.

Кэмми прикрывает рот ладонью, глаза ее становятся огромными.

— Что? — В этом единственном слове столько неверия.

— Во время родов.

Она не была моей женой или лучшим другом, но она была для меня словно сестра. Я не говорю о своем горе из уважения к печали Хантера, которому приходится жить с этим чувством каждый день, но мне чертовски больно упоминать ее имя или ее смерть.

Кэмми судорожно втягивает в себя воздух.

— О, Боже, я даже не знаю, что сказать. — Она плачет.

— Прошло девять лет, — говорю я ей.

— Я понятия не имела.