Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации [c 1470 года до наших дней]

Петр и его сенаторы явно усвоили дискурс национального – с упором на отчизну, народ и общее благо. Феофан Прокопович (в какой-то мере первопроходец этого направления в российской идеологии) не только присутствовал на церемонии поднесения монарху упомянутых титулов, но и произнес торжественную проповедь по этому случаю после оглашения текста Ништадтского мирного договора. Обедню же перед церемонией отслужил другой киевский иерарх – Стефан Яворский, местоблюститель патриаршего престола. Киевляне утвердились при дворе Романовых и принесли с собой ряд западных веяний.

В 1725 году Петр внезапно умирает. Северную войну он завершил победой, но едва успел начать созидание новой имперской государственности. В 1728 году советники его внука, Петра II, едва не убедили нового императора перенести столицу из Петербурга, символа западных устремлений Петра I, обратно в Москву, которая утратила столичный статус в 1712 году. В 1727 году на Украине восстановили гетманство. Русские вельможи явно желали возвращения в допетровские времена. Но пути назад не было, особенно это касалось вестернизации России. В 1730 году, не оставив наследника, скончался Петр II. Высшая аристократия сделала ставку на герцогиню Курляндскую Анну Иоанновну, дочь старшего брата царя, Ивана (Иоанна) Алексеевича. Пригласил ее Верховный тайный совет, который избрал новую правительницу. Она должна была вступить на трон при соблюдении определенных условий (“кондиций”).

Анна не оправдала надежд тех, кто думал, то сможет диктовать условия царям. Авторитарное устройство государства было восстановлено, как и статус Санкт-Петербурга как имперской столицы. При этом Анна Иоанновна неизменно следовала европейским политическим и культурным моделям. Десятилетнее правление Анны (1730–1740) в русскую историческую память вошло как время засилья иностранцев – прежде всего Бирона. Эрнст-Иоганн фон Бирон (Бюрен) стал фаворитом и любовником Анны еще в Курляндии. Слухи о казнокрадстве и прочих злодеяниях временщика и его окружения ходили в России много лет после окончания правления Анны.

Правление Анны глубоко разочаровало русскую элиту и усилило антизападнические настроения. Вскоре после смерти императрицы на трон взошла дочь Петра I Елизавета, которая в глазах многих (и своих собственных) выглядела истинно русской государыней. На престол же ее возвели гвардейские офицеры – в одном из текстов того времени – “прямые сыны отечества”. Довольно красноречивым был простой факт, что у формально незамужней Елизаветы фаворитом и морганатическим супругом был “русский”, а не “немец”. Алексей Розум, сын украинского казака – малороссиянин, как тогда говорили, – попал в Петербург благодаря певческому таланту и приглянулся Елизавете, тогда еще не вступившей на трон. Она стала императрицей, и Алексей – теперь уже Разумовский – сделался с течением времени и графом, и генерал-фельдмаршалом. Не выказывая интереса к управлению государством, в отличие от Бирона, Разумовский почти никому не мешал. На фоне Бирона никто не сомневался в его “русскости”. Его прозвали “ночным императором”.

При Елизавете иноземцы почувствовали ухудшение отношения к себе. Если при первых Романовых количество иностранцев, прибывавших в Россию, походило на маленький ручеек, при Петре и его наследниках оно стало мощным потоком. Недоверие и неприязнь к чужакам совпали с небывалым ростом национального самосознания. В правление Елизаветы начались многовековые споры о проблемах отечественной истории и литературного языка – двух главных элементов национального строительства в любом европейском государстве раннего Нового времени. Всероссийская империя должна была обрести всероссийский же народ, историю и язык, и произойдет это в правление Елизаветы.

23 августа 1749 года в Академии наук и художеств в Петербурге Герхард-Фридрих Миллер произнес речь под названием “О происхождении народа и имени российского” (Origines gentis et nominis Russorum). Немец по происхождению, Миллер прибыл в Санкт-Петербург в 1725 году, в тот год Петр основал академию как учреждение для исследований и обучения. Коллеги речь (“диссертацию” на языке того времени) встретили в штыки. Миллер доказывал скандинавское происхождение Рюриковичей и самого имени Руси. Его выводы пришлись бы по душе многим русским государям былых времен – например, Ивану Грозному, который через Рюриковичей возводил свою родословную к императору Августу и называл себя германцем. Но в 1749 году доводы Миллера уже воспринимались не только как непатриотичные, но и вредные для престижа страны. Академия отменила уже назначенное публичное чтение диссертации и создала комиссию для ее рассмотрения. Таким образом, Миллер спровоцировал первую научную дискуссию в русской историографии, и результат ее повлиял на развитие науки если не на столетия, но точно на несколько десятилетий вперед.