Потерянные

– У меня самые лучшие родители. Несмотря на то, что кровь в наших жилах разная. Я американка, так написано в моем паспорте. Меня удочерили совсем маленькой. Таких историй миллионы. И моя ничем не отличается от остальных.

Я обдумываю все, что на мне только что сказала. Она так реально смотрит на вещи и никогда не придумывает лишних драм. Она кажется обычной девчонкой из Бруклина, но в ней есть что-то… что-то такое притягательное. Чего я не видел в других.

– Тебя удочерила японская семья, да?

Она кивает.

– Да. Папа с раннего детства занимался со мной кендо и кендзюду, потом передал меня в руки своему другу Баке.

– Это…удивительно.

Она перебрасывает волосы за плечи и улыбается.

– Ну да. Я стала истинной дочерью самурая. Мне совершенно не о чем жалеть. Я там, где должна быть.

– Тебе очень повезло, Лив.

Она снова кивает, и мы молча продолжаем свой путь.

– Твой отец как-то слишком мягко отреагировал.

Она с улыбкой смотрит на меня.

– А он должен был достать меч и разрубить тебя?

– Слушай, я не знаю японских нравов. Но мне кажется, в этом деле они отличаются строгостью.

Лив фыркает и пожимает плечами.

– Мои родители слишком долго живут в Америке. Мы самая обычная семья. Папа даже взял американское имя, потому что японское никто не может выговорить.

– Ты знаешь японский язык?

Лив закатывает глаза и идет спиной вперед.

– Нет.

Я сужаю глаза и внимательно слежу за выражением ее лица.

– Врешь.

– Нет.

– Лив, я добьюсь ответа.

– Нет.

Я хватаю ее за руку и прижимаю к себе. Затем наклоняюсь и беру горстку снега в руки.

Она хмурится.

– Ты не посмеешь.

– Так знаешь?

– Это глупо, Макс.

Я выгибаю бровь и, улыбаясь, жду ответ.

– Не совсем, – сдается Лив. – То есть немного. Он очень сложный.

Я разгибаю кулак, выбрасываю снег и тру руку об куртку.

– Отлично. Мне просто было любопытно.

На лестничной площадке между нашими квартирами я останавливаюсь. Но Лив намеренно идет к своей квартире. Она достает ключи и разворачивается ко мне.

– Пора спать.

– Ты устала.

Она улыбается и закусывает нижнюю губу, на которой нет привычного колечка. Но она пытается ухватить гвоздик.

– Черт, Лив не делай так, если не хочешь, чтобы я вошел вместе с тобой.

Она удивленно вскидывает черные брови.

– Это просто привычка.

– Которая каждый раз заставляет меня твердеть.

Она улыбается одним уголком рта, но молчит.

– Послушай, если тебе не нравится все то, что между нами происходит…

– Не нравится? – удивляется она.

– Я не имею в виду секс. А все то, что к нему должно прилагаться.

Лив оставляет ключи в скважине и прислоняется спиной к двери.

– Ты считаешь меня такой наивной? Я ничего не ожидаю от тебя.

– Я и впрямь такой козел? – спрашиваю я, подходя ближе.

Улыбнувшись, она кивает:

– Но мне это нравится.

Я смотрю на ее губы и обдумываю ее слова.

– Ты позволишь мне закончить то, что мы начали несколько часов назад?

– Мне нужно принять душ и позаниматься немного йогой.

Я обнимаю ее одной рукой, а второй – открываю дверь ее квартиры.

– Только после того, как мы закончим.

Лив пытается возразить, но я затыкаю ей рот поцелуем и закрываю за нами дверь.

Глава 15

Лив

Наверняка, есть название тому, что происходит между мной и Максом. Но дело в том, что я не знаю его. Я вообще практически не знаю, что представляет собой Макс Стич. Ну кроме того, что он слишком сексуальный, слишком хорошо целуется, слишком хорошо работает языком и постоянно бросается пошлыми шуточками.

Практический весь январь каждую ночь я провожу в его постели. Или он в моей. Днем мы практически не видимся. В те ночи, что я работаю, Макс либо приходит ко мне на работу, либо ждет меня в своей квартире. Мы о многом говорим, но только не о его прошлом. Я рассказала ему бо́льшую часть о своей семье и детстве, но Макс лишь немногие моменты своей жизни. Я и не стараюсь докопаться.

В те вечера, когда я дома, мы смотрим «Гриффинов» на Fox или «Теорию большого взрыва» на Си би эн. Потом я готовлю что-нибудь поесть и всю ночь напролет мы занимаемся сексом. Безумным, страстным, животным сексом.

Он ни разу не приглашал меня в ресторан или в кино, и я знаю, что этого не будет. В его глазах, когда он смотрит на меня, горит огонь, но он не связан с чувствами. Иногда ночами, лежа в его объятьях, я думаю об этом. Думаю, что пора прекратить или поставить ультиматум. Но тут же задаюсь вопросом: хочу ли я чего-то большего сама? Я редко вижусь с Айзеком, Джуди, Крисом и другими ребятами.

Февраль приносит в Нью-Йорк сугробы. И наши поездки на байках закончились. Я бы и в любом случае не ездила, а пропадала бы в постели Макса. Бака ни словом не обмолвился о том случае. Его не волнует моя сексуальная жизнь, только лишь мои успехи в зале. В последнее время я здорово преуспеваю. Бака хвалит меня постоянно, и я работаю в полную силу.

Сегодня у меня два часа кэндзюцу и я спешу домой, чтобы взять вещи и успеть на вечерний автобус. Я никогда не прошу Макса отвезти меня, хотя у него есть машина.

Поднимаясь по лестнице, я слышу голоса. Когда я уже напротив своей квартиры, понимаю, что этот шум в квартире Макса. И это не просто какой-то шум.

Это стоны. Глухие и страстные стоны.