Потерянные

– Не благодари. Вернись домой как можно скорее.

Мой дом в Бруклине, но нет смысла возражать сейчас.

– Хорошо.

Уже открыв дверь, я оборачиваюсь.

– Забыл спросить о главном. Ведь я смогу заплатить за ваши услуги?

Адвокат широко улыбается, демонстрируя кривоватые зубы.

– Конечно, сможешь. Но об этом не беспокойся. Муж твоей тети уже об этом позаботился.

– Дядя Кевин?

Он кивает и снова улыбается.

– У тебя есть родственники, Макс. Не забывай.

Я выхожу в смятении. Мы не были близки с тетей Мелоди, я всегда ее считал такой же, как мать. Но все это теперь кажется ошибкой. Возможно, она была бы такой, если бы не ее муж. Стайлз однажды рассказал мне, что он видел, как его отец ударил мать. Их семья тоже не была идеальной, но время многое меняет. Сейчас Стайлз охотнее едет домой, и причина тому не только младшая сестренка Ханна. Он любит родителей и, несмотря на ссоры и недомолвки, они сохранили семью. В то время как моя просто исчезла. Да и была ли она когда-нибудь? Презрение, с каким на меня смотрит моя мать, я готов сносить. Ради той цели, которую поставил перед собой.

Но я уже не так к нему равнодушен. У нее нет причин ненавидеть меня.

– Ты поставил цель до конца разрушить нашу семью, – злобно говорит она, глядя, как я прохожу в гостиную с небольшой сумкой в руках. Я останусь здесь настолько, сколько смогу вынести.

Ее слова вызывают во мне приступ истерического смеха. Я бросаю сумку на пол и падаю на диван, закрыв лицо рукой.

– Что это? Что смешного? – все больше раздражаясь моей наигранной веселостью, выплевывает она.

– Мама, – едва ли не нежно произношу я. – Я ничего не разрушал. Я вернулся, потому что мне посоветовал это сделать мой адвокат.

При упоминании адвоката ее лицо вытягивается. Она пытается скрыть свой испуг, но я-то знаю это выражение.

– Не волнуйся. Я не упеку тебя за решетку. Ты только должна пойти мне навстречу.

Мой блеф действует на нее сокрушительно. Красивое лицо покрывается маской страха. Я в очередной раз убеждаюсь, что она ни черта не знает и до конца не ведает, что творит. Ее природная бездушность и беспечность привела к тому, что ей пользовались, как могли. Но мне ее не жаль.

– Что ты хочешь? – дрожащим голосом спрашивает она.

– Твой адвокат все тебе объяснит. – Я разваливаюсь на диване и достаю сигарету.

– Не смей здесь курить!

Я не обращаю внимания на ее слова. Веду себя как подросток, но не могу отказать себе в удовольствии покурить в ее присутствии.

– Не указывай мне. Мы не семья. Ты прогнала меня, теперь я хочу спасти лишь то, что у меня осталось. Не ради себя или тебя. У меня есть сын, твой внук.

При упоминании Джейкоба мать пожимает плечами и отворачивается. Она поправляет на себе блузку и волосы.

– У него состоятельные бабушка с дедушкой. Ребенок обеспечен. Зачем ему такой отец, как ты? Макс, пойми, некоторым детям намного лучше без их родителей.

– Поэтому ты освободила меня от своего присутствия в моей жизни?

– Ты сам был виноват.

– Конечно. – Я выпускаю кольцо из дыма, забавляясь выражением ее лица. – Нам не обязательно разговаривать, пока я живу здесь. Давай сведем наше общение к минимуму.

– Как всегда, – пожимает она плечами. – Зачем тебе это? Что на тебя нашло?

– Ты о чем?

– О твоем сыне. У него все есть. Зачем ему ты? Или ты только прикрываешься сыном, чтобы снова вернуться к прежней жизни? Тебе ведь некуда пойти.

Интересно, если я сейчас пну этот пуфик, он собьет ее с ног? Или если я брошу окурок в ее дорогущую прическу, вспыхнет ли она от большого количества лака на волосах?

Самые мерзкие мысли проносятся, пока я смотрю на нее.

На мою маму.

– Если ты не хочешь остаться на улице, я советую тебе больше не упоминать моего сына, – сквозь зубы говорю я.

С этими словами я встаю и, не глядя на нее, иду в свою старую комнату.

* * *

Я обольщался, когда думал, что смогу вытерпеть в этой квартире больше суток. Матери не было весь вечер, но ночью она вернулась, и как я понял по голосам с Джейком.

Утром я застаю его в одних трусах на кухне.

– Сколько тебе лет?

Он жадно поглощает сок из картонной упаковки. Услышав мой вопрос, он едва ли им не захлебывается.

– Кажется, ты уже спрашивал, – ухмыляется Джекс.

– Кажется, ты мне не ответил, – ухмыляюсь в ответ я.

– Мне больше двадцати одного. Это нормально? – Он разводит в стороны руки.

Я безразлично пожимаю плечами и прохожу мимо него к кофемашине.

– Нормально, чтобы спать с сорокачетырехлетней.

Чувствую, как Джекс пронзает меня взглядом и меня пробирает дикий смех. Да, я здесь чтобы определенно портить им жизнь.

– Сколько?

– Что сколько? – недоуменно спрашивает он.

– Сколько ей лет? По ее словам.

– Я знал, – неуверенно говорит он.

– Конечно. – Я делаю большой глоток горячего кофе и мысленно строю планы на день. Возможно, съезжу в Бруклин.

– Как ты так можешь? – врывается Джекс в мои мысли. – Она ведь твоя мать.

– Наши проблемы тебя не касаются, – резко отрезаю я. – Я ее сын. Задай ей этот же вопрос, когда в следующий раз залезешь на мою мать. И помни, что теперь ты не получишь ничего, кроме секса.

– Да за кого ты меня принимаешь? – возмущается он мне в спину, когда я ухожу.