Потерянные

Я издаю стон, но он накрывает мои губы. Мои ноги крепко обвивают его талию, чтобы Макс вошел еще глубже. Он вколачивается в меня с такой страстью и силой, что я ничего не вижу. Яркая пелена удовольствия совершенно ослепляет меня. Когда она немного рассеивается, я замечаю, что на потолке вижу наше отражение. Вспоминаю, где нахожусь. В комнате Айзека своеобразный потолок. Это не зеркала, а сатиновые потолки с отражением.

Картина такая отчетливая и она… прекрасная. А ведь это я.

Мои черные волосы разметались по белоснежному белью. От движений спина Макса напрягается. Видна каждая впадинка, каждый мускул. Он вытягивает мне руки и держит их одной своей рукой. Я толкаюсь ему навстречу бедрами и смотрю на потолок.

Это фантастика.

Как он красиво трахает меня.

Я освобождаю руки и сжимаю его упругие ягодицы, впиваясь в них ногтями.

– О-о Лив, – хрипит Макс.

Его движения становятся яростнее. Я чувствую внутри себя его дергающийся член и кончаю следом. Мои стенки сжимаются вокруг него, пока Макс все еще кончает. Он облизывает мою шею и переходит к губам.

– Не хочу выходить из тебя.

Я удовлетворенно улыбаюсь и целую его в губы. Так мы лежим еще секунд десять. Все же Макс скатывается с меня и снимает презерватив, выбрасывая его в мусорное ведро. Наши тела совершенно мокрые, как и новые простыни под нами.

– Айзек меня убьет, – я со стоном закрываю лицо руками и падаю обратно на кровать.

Макс ложится рядом, уже в трусах и начинает гладить мой живот.

– Кажется, ты хотел поговорить, – напоминаю я.

Он резко встает и надевает штаны. Я приподнимаюсь и смотрю на то, как он одевается. Наша одежда разбросана повсюду.

– Тебе не нужно всего этого, Лив, – натягивая толстовку, говорит Макс. – Я вернулся к матери и разбираюсь с ее долгами. У меня маленький сын, которого я хочу воспитывать или, по крайней мере, видеть, как он растет.

– К чему это ты? – пересохшими губами интересуюсь я.

– Я хочу тебя видеть рядом с собой. Но ничего не выйдет. Не могу втягивать тебя в то, к чему ты не готова.

– Ты хоть спросил меня об этом? Откуда тебе знать, чего я хочу, а чего нет?

– Что ты чувствуешь ко мне, Лив? – не обращая внимания на мой тон, спокойно спрашивает Макс. – Только правду.

Я ставлю дрожащие после секса ноги на пол и прикрываюсь одеялом. Правду так правду.

– Ты нужен мне. Я скучаю и просто схожу с ума, когда мы не вместе. Ты хочешь знать, что я чувствую? Так вот я не понимаю, что это. И это меня убивает. Ты нужен мне не только в моей постели.

Он смотрит на меня и на его лбу собираются тревожные морщинки.

– Тебе не понравится, если ты увидишь мою мать. Тебе не нужно это, – повторяет он.

– Зачем ты пришел? – сухо спрашиваю я. Мне хочется реветь, а потом плакать и плакать.

Он запускает руку в волосы и морщится от причиненной себе боли.

– Хотел объяснить еще раз.

– Да, я поняла.

Он присаживается на корточки рядом со мной и пальцем поднимает мой подбородок.

– Ты не знаешь мою жизнь. Позже ты поймешь. Я сказал, что сделал выбор. Вся моя любовь, силы и деньги сейчас будут уходить на исправление ошибки, которую я совершил, отказавшись от сына.

– Значит, я буду помехой? – Мой голос дрожит, и он это прекрасно слышит. Меня убивает то, что он видит меня слабой. Почти умоляющей.

– Нет, не так, Лив, – возражает он, гладя мое лицо большим пальцем. – Я буду разрываться, и делать тебе больно. И вообще, я еще не уверен…

Он замолкает, и я понимаю, о чем он.

– Ты ничего не чувствуешь ко мне, – говорю я.

– Чувствую. Так же как и ты. Все не так, как я хотел. Черт. – Он поднимается на ноги и начинает расхаживать по комнате. – Ты должна понять.

– Я понимаю. Я ведь уже говорила.

Он останавливается и смотрит на меня.

– Прости, – шепчет Макс. Он поднимает свой плащ и маску и открывает дверь.

Шум заполняет комнату. Я чувствую, что он смотрит на меня, но я упорно смотрю в пол. Снова становится тихо, и шум отходит на задний план.

Макс ушел.

Меня рвет изнутри от тоски и невыносимой боли. Я хватаюсь за простыни под собой и заползаю на кровать. Он влюбил меня в себя. Все, что было между нами – это не оставило меня равнодушной. Самое странное, я понимаю, почему он меня оттолкнул. Но от этого не становится легче. Нисколько.

Я никогда не чувствовала себя такой разбитой. Такой…потерянной.

Глава 22

Макс

Утром я проверяю почту и с яростью швыряю все извещения в мусорное ведро. Сплошные напоминания о сроках, до которых нужно вернуть долг в тот или иной магазин.

Ни цента. Я не дам ей ни цента больше.

Мне звонит мистер Олсен и напоминает об аукционе, на котором должна быть продана коллекция картин моего отца. Я нахожу эту коллекцию в его пыльном и заброшенном кабинете, в который давно уже никто не входил.

Пальцы медленно едут по дубовому деревянному столу, оставляя чистый след. Я беру фотографию в золотистой рамке, на которой я, папа и мама. Счастливая семья. На этой фотографии мне двенадцать лет. Папа посадил меня за руль своего автомобиля. Он улыбается в камеру, держа меня за руку. Мама стоит чуть поодаль. Она тоже улыбается. Ведь она тоже была счастлива. Или счастье для нее вовсе не улыбки родных людей?