Потерянные

– Хватит, – отрезает она, и я слышу в ее голосе ту стерву, которой она и является на самом деле. – Ты пригласишь мать моего внука к нам на ужин и точка. Я хочу видеть их.

Не дожидаясь моего ответа, она отключается.

Меня раздражает ее приказной тон. Наверняка, ей рассказала тетя Мелоди. Семья Кирстен и семья моей тети тесно общаются, поэтому в курсе всех событий. А такое событие, как приезд Кирстен ко мне в Нью-Йорк не остался без внимания.

Вот черт!

Я делаю последнюю затяжку и выезжаю с парковки.

Не бывать этому. Я не приведу Джейкоба домой. Я уже долгое время скрупулезно отделяю белое от черного в моей жизни, чтобы в конечном итоге выбрать одну сторону и обосноваться окончательно.

Мой сын – белое. И это только мое и моя жизнь. Я не впущу в нее свою мать.

Глава 25

Лив

Все-таки мужчины очень слабые существа. По крайней мере, в плане того, что касается болезней.

Пока Крис живет у моих родителей, я тоже живу здесь. Мы часто проводим вечера вчетвером, и это напоминает мне мое детство. У папы все еще болит нога, и он постоянно охает и ахает, раздражая этим маму. Он ведет себя так, будто сломал, а не вывихнул ногу. И вообще прошло много времени с того дня, а он все еще жалуется на нее.

Крис ведет себя так, будто не сломал ногу, а будто ее ампутировали. Я помню, как в школе мы все вчетвером заболели свинкой. Мы с Джуди перенесли это с достоинством. Но Айзек и Крис ныли после этого целый месяц.

Сейчас мы с мамой просто-напросто сбегаем от мужчин и запираемся внизу в магазине. Мама заваривает ароматный зеленый чай, а я зажигаю лавандовые свечи. Наверху стоит дикий рев. Папа и Крис смотрят регби по спортивному каналу.

Мама садится на мягкий пуфик и ставит поднос на стеклянный столик. Я сажусь напротив нее и, улыбаясь, беру из ее рук чашку.

– Давно мы с тобой не болтали, Лив, – вздыхает мама, заправляя черную прядь за ухо.

– Да, – соглашаюсь я.

– Надеюсь, ничего страшного, если я скажу?

– Конечно скажи. – Я превращаюсь вся в слух.

– Папа рассказывал о том случае у тебя на работе. – Мама хитро улыбается и ждет моей реакции.

На самом деле до меня не сразу доходит, что она имеет в виду.

– Ты не помнишь?

И тут до меня доходит. О чем ей мог рассказать папа?

– О. – Я поспешно делаю глоток горячего чая. – Это было так давно.

Не так уж давно, но казалось, что прошло много времени.

– Не хочешь поговорить об этом мальчике?

Она до сих пор называет моих парней «мальчиками». Даже Криса, который значительно старше.

Я смотрю на маму и честно сказать, да, хочу об этом поговорить. Я никогда ничего от нее не скрывала. Ну, может быть детали интимной жизни. Ведь это не обязательно выкладывать.

– Мальчике? – выдавливаю улыбку. – Он старше меня на год.

– Как много, – отмахивается мама. – Ну и что у вас? Он работает с тобой?

– Нет. Он мой сосед. Живет напротив.

Жил.

– И все? Лив, ты не хочешь о нем говорить? Что случилось? В последнее время ты стала какой-то задумчивой. Если честно, я тебя не узнаю. Я очень беспокоюсь, поделись со мной.

Моя нижняя губа начинает дрожать от маминых ласковых слов. Чувствую себя маленькой девочкой, которая разбила коленку. Но дело в том, что я никогда не плакала из-за разбитых коленок или каких-либо еще шишек. А мысли о Максе вызывают во мне поток слез.

– Детка. – Мама протягивает руки, и я срываюсь с места и угождаю в ее объятия. Я устраиваюсь на полу между ее коленей. Мама, явно испуганная несвойственной мне реакцией, гладит меня по волосам.

А я плачу. Да, плачу. Тихо, беззвучно, но плачу.

– Теперь расскажи мне все. – Мама поднимает мою голову и осторожно вытирает мои слезы.

Я рассказываю ей все, ничего не утаивая. Меня можно осудить за секс с малознакомым парнем, но моя мама никогда не осуждает. Если я не права, она строго меня отчитывает, но чтобы осуждать – это не в ее природе.

– Мама, – я хлюпаю носом. – Скажи мне честно. Понимаешь ли ты его поступок? Я ведь видела. Видела, что он ко мне не равнодушен.

– Лив, солнышко. – Мама снова принимается вытирать мои глупые слезы. – Я не могу сказать, понимаю или нет. Ты ведь сама не знаешь, что конкретно у него там происходит. То, что у него сын многое значит.

– Но ведь я не ставила условий. Мне не важно. То есть важно, и я смогла бы с этим справиться.

– Но он-то не знает об этом. Твоих слов ему мало. Проблема в том, что вы плохо друг друга знаете. У вас так быстро все завертелось и теперь вы оба страдаете. Нужно время. Дай его ему. Пусть разберется со своими проблемами, и начните все заново.

Я обдумываю ее слова и понимаю, что в них есть смысл. Мы быстро начали и так же быстро закончили, и в этой середине сумели крепко привязаться друг к другу.

– Он четко дал понять, что я не готова. Или это дала ему понять я.

– Тогда послушай. Он сам сделал выбор, и ты не обязана ждать. Если все закончилось, твоя агония пройдет. Опять же нужно время.

Я киваю, и мама продолжает:

– Меня удивляет то, что ты так расклеилась, милая. Ты никогда не плакала из-за мальчиков.

Это правда. Такого не случалось со мной даже в школе.

– Тогда не буду расклеиваться и из-за него. Не знаю, что со мной.