Потерянные

Было не очень сложно скрывать от Лив то, чем в последнее время я занимался. Она не любопытна, но мне бы не хотелось, чтобы у нее появилась хоть капля подозрений.

Прошло трое суток с того ужасного вечера, который закончился просто прекрасно. Второй раз, Лив встречала мою мать и дважды, она оскорбляла ее. Я не смог больше сдерживать себя. Одна мысль о том, что тщедушные ручонки Джекса трогали ее, до сорвало мне крышу. Я ненавижу ее.

Ненавижу свою мать.

Лив не позволила мне ее ударить, может быть это и к лучшему. В тот момент она не думала о себе. Она думала о том, что буду чувствовать я. После. Как же я люблю ее. Я чертовски ее люблю. Она вся моя жизнь. Она видела мои слезы и позволила моей боли войти в нее вместе со мной. Мне не стыдно, что я позволил себе плакать и показать то, как я разбит тем, что моя семья развалилась. Что моего отца больше нет. Что моя мать не давала мне то, что я хотел бы иметь.

Лив уверила меня, что это не слабость. Мне было это нужно, и она была рядом.

Лив почти переселилась ко мне, редко появляясь в своей квартире. Мы не говорим об этом, но все получается само собой. Дело в том, что теперь я не могу засыпать без нее и просыпаться, если только она не на работе.

После очередной, но более важной встречи с мистером Олсеном и еще одним человеком, я прощаюсь с адвокатом. Он возвращается в Бостон, и сначала я думаю передать дяде Кевину несколько слов, но сразу же передумываю. Мне нужно будет позвонить ему самому и поблагодарить за все, что он для меня сделал.

Я вхожу в квартиру и чувствую тонкий аромат сандаловых свечей. Тело наполняется предвкушением. Лив лежит на диване свернувшись калачиком. Ее черные волосы свисают до пола. На ней сексуальные трусики-шортики и моя майка с концерта группы The Neighbourhood. Я сажусь на пол и бужу ее нежными поцелуями в шею.

– М-м Макс, – сонным голосом бормочет она.

– Лив.

Она пахнет мной или я ей. Уже не знаю.

– Ты вернулся. Я ждала тебя и уснула. – Лив садится и обвивает меня ногами.

– Не спросишь, где я был? – с улыбкой интересуюсь я и глажу ее бедра.

– Потом. – Она впивается мне в губы, и я чувствую вкус металла. Она снова надела мое любимое колечко.

Нас прерывает громкий рингтон ее телефона. Лив стонет и отрывается от меня.

– Да, мама.

Я машу рукой и поднимаюсь с пола. На кухне стоит приготовленная и еще горячая лазанья. Это вызывает во мне улыбку. Нет ничего лучше, когда любимая девушка готовит тебе ужин.

– Нет, нет, нет. – Голос Лив скрывается на хрип. – Как такое могло случиться?

Я возвращаюсь в гостиную и вижу ее испуганные глаза. Я жду, когда она закончит разговор и подхожу к ней.

– Что случилось?

– Бака… – бормочет она.

Я сажусь рядом и поворачиваю ее к себе.

– Что с ним?

– У него только что случился сердечный приступ. Он очень плох, Макс. Нужно ехать в больницу.

Как такое могло произойти? Пару часов назад я видел его, и он был в полном здравии.

* * *

Все оказалось хуже, чем мы думали. У Баки был инфаркт. Он впал в кому, и врачи только разводили руками. Мы с Лив целые сутки просидели в больнице, потом вышел доктор и сказал нам, что он не выжил.

Как такое возможно?

Он будто знал, что это с ним произойдет. Когда мы подписывали все бумаги, он вручил мне письмо и сказал передать его Лив. Я спросил у него, почему он не передаст сам или не скажет ей все словами. На что он ответил, что письмо может сказать больше, чем язык.

Лив сидит и смотрит в одну точку уже часа два. Я сморю на часы, циферблат показывает два часа ночи. Завтра мы хороним Баку, и это вторая смерть, которую мы переживаем вместе. Никто ее сейчас не поймет лучше, чем я. Поэтому она не осталась у родителей после отпевания, и я увез ее домой.

– Милая, солнышко мое, – шепчу я, крепче прижимая ее тело к себе.

Лив совсем разбита. Она засыпает к утру, полностью истощив себя. Мы спим пару часов, затем снова едем к ее родителям.

Лив словно в бреду была все это время. Сложно представить, что она чувствует сейчас. Но смерть Баки очень сильно повлияла на нее.

Прах Баки передали единственным его родным людям – семье Ёсида.

– Он будет у нас, – говорит Брюс. – Однажды я отвезу его прах в Японию, и он почтет с миром рядом с нашими предками.

Сердца этих людей разбиты этой смертью. И мое тоже. Теперь я часть этой семьи, о которой столько мечтал и воображал.

Вечером после ужина у Ёсида остаются только несколько человек: хозяева дома, я, Лив, Айзек, Джуди и Крис.

Я помогаю Таре разбирать вещи Баки. Она достает длинный меч в лакированных красных ножнах.

– Уверена, он хотел передать это Лив, – со слезами на глазах говорит она.

– Так и есть. Он сам мне сказал.

– Ты успел с ним подружиться? Знаешь ли, это было бы удивительно. – Она улыбается доброй и грустной улыбкой.

– Я должен кое-что рассказать всем.

Мы проходим в гостиную. Я подхожу к сидящей на диване Лив.

– Детка, мне нужно кое-что сказать тебе.

Она поднимает опухшие глаза на меня и ждет. Все ждут, потому несколько пар глаз не сводят с меня своих заинтересованных взглядов.

– Перед самой смертью я встретился с Бакой. Мы заключили сделку.

– Сделку? – переспрашивает Брюс.