Потерянные боги

Тени соткались в высокую темную фигуру человека, стоявшего на краю скалы; Чету был виден только силуэт, но он сразу понял, кто это. Почувствовал. «Гэвин», – позвал он у себя в голове. Проявились детали: длинное узкое пальто – полы трепещут на ветру; шляпа-пирожок с плоскими, потрепанными полями; сапоги до колен; через грудь – перевязь с патронами; и пистолеты – огромные пушки в кобурах у каждого бедра.

Человек держал что-то в руках. Меч. На земле перед ним – женщина, руки связаны за спиной. Сапог человека в пальто – сапог Гэвина упирался ей в шею. Вокруг него, повсюду, валялись обезглавленные тела – десятки тел; у его ног растекалась, алея, лужа крови. Изображение то расплывалось, то фокусировалось вновь. И вдруг запах свежей крови ударил Чету в нос; он услышал стоны – это стонала женщина на земле. Гэвин с каменным лицом поднял меч, но заколебался и повернул голову, будто кого-то выглядывал. Мрачный взгляд его темных глаз уперся прямо в Чета. И Чета пробрала дрожь. Эти глаза были холодными, мертвыми и напрочь лишенными всякой человечности.

Откуда-то издалека послышался крик. Кричала, похоже, Ана. Грохот. Кто-то барабанил в дверь. Паучки у него в голове все как один зашипели. Шипение переросло в пронзительный визг, а потом видение испарилось.

Он падал.

Чет рухнул на каменный пол. Он сморгнул, и комната вокруг медленно обрела четкость – несколько человек в зеленых пиджаках и шляпах-котелках явно только что вломились в комнату. В руках у них были факелы, палицы и копья.

Ивабог схватила фиал и швырнула его в бежавшего первым здоровенного мужика с копьем. Тот пригнулся, и фиал врезался в стену. Раздалось шипение, плеснуло зеленым дымом.

Здоровяк бросился на богиню и вонзил копье ей прямо в грудь. Вцепившись в древко, она испустила пронзительный вопль. Здоровяк навалился на копье и проткнул ее насквозь, пришпилив к трону, как проткнутое булавкой насекомое.

Чет схватился за мешочек, лихорадочно шаря в поисках ножа. Что-то обрушилось на него сверху, и он упал лицом вниз. В спину, напрочь лишив его возможности двигаться, уперся тяжелый башмак. Тот здоровяк, который только что проткнул Ивабог копьем, наклонился и вырвал мешочек у него из рук.

В комнату вошел еще один человек – в широкополой шляпе. Здоровяк передал ему мешочек. Тот, взяв его, бросил взгляд на Чета.

– Настало время нам с тобой побеседовать.

Глава 20

Гэвин Моран стоял над обрывом. Далеко внизу струила свои черные воды Лета. Перед ним на коленях стояла женщина со связанными за спиной руками. Она подняла на него взгляд; в глазах у нее стояли слезы. Густые ресницы отбрасывали на щеки глубокую тень.

– Пощади, – прошептала она. – Пощади… Умоляю…

На вид ей было не больше четырнадцати, но Гэвину было прекрасно известно, что это ничего не значит. С тем же успехом ей могло быть за тысячу. Она была одним из созданий Хоркоса, существ дивной красоты, в жилах которых бежала настоящая, теплая, алая кровь – знак силы Хоркоса, его колдовского искусства. Судя по ее простому платью из легкой прозрачной ткани и длинным распущенным волосам, она была прислужницей в храме. Наверное, эти маленькие, изящные ручки с тонкими пальцами подносили Хоркосу одежды, играли на флейте или перебирали струны арфы. В мире серой, увядшей кожи ее мягкая, белая плоть светилась, будто омытая молоком. И теперь эта плоть была запятнана кровью и грязью.

– Пощади, – всхлипнула она.

Гэвин слышал ее, слышал ее слова, просто еще один звук, вот как журчание воды, доносившееся из-под обрыва. Это надо сделать, и он это сделает. Он поднял меч. Опустил. Ее голова покатилась с плеч, безжизненное тело обмякло. Он смотрел, как алая кровь фонтаном бьет из перерезанных артерий.

Он подошел к голове – ее глаза до сих пор глядели на него, до сих пор умоляли – и не почувствовал ничего. Посмотрел на гору тел – их было, по крайней мере, двадцать, и все приняли смерть от его руки – и не почувствовал ничего.

До Гэвина донеслись истошные крики, и он обернулся. Тощий, сутулый человек, один из рейнджеров, боролся с женщиной. С нее уже успели сорвать все одежды и драгоценности, но по тому, как были подведены ее глаза, и по синим татуировкам, покрывавшим ее тело, было ясно, что в свите Господина Хоркоса она занимала видное положение, может быть, даже была жрицей. Руки и ноги у нее были связаны, и все же она, визжа, брыкалась изо всех сил и слала на их головы страшные проклятия.

– Давай, двигай, ты, ведьма, – рявкнул на нее Ансель, пытаясь подтащить ближе.

Гэвин шагнул к ней. Она подняла на него глаза, и его мрачный взгляд будто лишил ее остатков воли.

– Нет, – простонала она.