Потерянные девушки Рима

Если этот человек и вправду кого-то убил, вопрос уже исчерпан. Маркусу не о чем беспокоиться. Убийца мертв, и на этот раз таинственный пенитенциарий не сможет подвигнуть кого-то на месть. Но раз его привели сюда, значит истина не может быть настолько элементарной.

Всему свое время, одернул себя Маркус. Вначале нужно проверить все факты и разобраться с первой аномалией: самоубийством.

Канестрари не имел ни жены, ни детей, после его кончины началась свара за наследство между племянниками. Поэтому амбулатория, предмет судебного разбирательства, оставалась нетронутой на протяжении последних трех лет. Окна были закрыты, на всем лежал толстый слой пыли. Та же пыль витала сверкающей дымкой в тонких лучах, что просачивались сквозь ставни. Хотя время и сберегло эту комнату с присущим ему безразличием, она ничем не напоминала место преступления. Маркус подумал чуть ли не с сожалением о преимуществах насильственной смерти, столь богатой следами, на которые может опереться дедукция. Посреди хаоса, учиненного злом, легче обнаружить нужную ему аномалию. А вот в ложном спокойствии этого места найти ее куда сложнее. В этот раз на вызов нужно было ответить решительной сменой образа действия. Он должен отождествить себя с Альберто Канестрари.

Что для меня важнее всего? – спросил он. Меня увлекает слава, но это не самое главное: к сожалению, нельзя добиться популярности, спасая жизни и занимаясь благотворительностью. Тогда профессия. Мой талант для других важнее, чем для меня, поэтому главное – не в нем.

Решение пришло само собой, пока Маркус все еще разглядывал стену с фотографиями, восхвалявшими Канестрари. Мое имя, вот что на самом деле важно. Репутация – вот самое ценное мое достояние.

По моему глубокому убеждению, я – хороший человек.

Маркус сел в кресло Канестрари. Оперся подбородком о скрещенные руки и задал себе единственный, самый главный вопрос.

Как мне покончить с собой, чтобы все поверили, будто я умер естественной смертью?

Больше всего хирург боялся скандала. Ему была невыносима мысль, что он оставит о себе дурную память. Поэтому он должен был найти способ. Маркус был уверен, что ответ где-то рядом.

– Только руку протяни, – произнес он. И развернул кресло к книжным полкам за своей спиной.

Симулировать естественную смерть не было проблемой для того, кто глубоко постиг все тайны жизни. Конечно, то был самый простой, не вызывающий подозрений способ. Никто не станет расследовать, никто не станет углубляться, ведь речь идет о кончине честнейшего человека.

Маркус встал, пробежался взглядом по корешкам книг, выстроившихся на полке. Через какое-то время нашел то, что нужно. Вытащил том.

Справочник по отравляющим веществам, как присутствующим в природе, так и искусственного происхождения.

Принялся листать книгу. В ней были перечислены эссенции и токсины, минеральные и растительные кислоты, едкие щелочи. Он переходил от мышьяка к сурьме, от белладонны к нитробензолу, фенацетину и хлороформу. В каждом случае уяснял для себя смертельную дозу, способ применения, побочные эффекты. И наконец перед его глазами предстало нечто похожее на ответ.

Сукцинилхолин.

Речь шла о мышечном релаксанте, применяемом при анестезии. Канестрари, хирургу, он, конечно, был хорошо известен. В справочнике препарат определялся как некий синтетический аналог кураре, с его помощью можно парализовать пациента на все время операции, то есть избежать опасности спазмов или непроизвольных движений.

Изучив свойства этого вещества, Маркус пришел к выводу, что Канестрари должно было хватить одного миллиграмма, чтобы парализовать дыхательные пути. Несколько минут, и он задохнется. Это целая вечность, и это мучительная смерть, не лучший способ умереть, но весьма эффективный, ведь паралич всех мускулов тела сделает процесс необратимым. Если вколоть препарат, уже не будет времени, чтобы передумать.

Но хирург выбрал этот препарат и по другой причине.

Вот что поразило Маркуса: главное свойство сукцинилхолина состоит в том, что никакой токсикологический анализ не в состоянии определить его наличие, поскольку он состоит из янтарной кислоты и холина: оба вещества всегда присутствуют в человеческом организме. Смерть припишут внезапному приступу какой-то болезни. И ни один судебный медик не станет искать крошечный след от укола, например между пальцами ног.

Его доброе имя останется незапятнанным.

Да… а шприц? Если бы кто-нибудь нашел его рядом с телом, прощай симуляция естественной смерти. Эта деталь не укладывалась в общую картину.

Маркус задумался. До того как прийти сюда, дожидаясь, пока Клементе принесет досье, он прочел в Интернете, что тело хирурга обнаружила медсестра на следующее утро, когда, согласно расписанию, должна была открыться амбулатория. Возможно, она и избавилась от сулящего неприятности доказательства того, что смерть не была естественной.

Слишком много допущений, сказал себе Маркус: она могла и не делать этого. И все же Канестрари был уверен, что шприц уберут. Каким образом?