Потерянные души

Да, и Джесси тоже, - подумал Кристиан. - Я утопил её тело в реке. Но это было уже потом, когда родился ребенок. И я её не убивал, я бы не стал её убивать... - И в это мгновение он понял, кто убил Джесси. Ее убил Зиллах: искушением своих рук и губ, своим плодородным семенем. Во всяком случае, Уоллас бы расценил это именно так. Кристиан представил, как он пытается рассказать этому человеку о событиях той ночи на Марди-Гра: - Она забеременела от него, а когда их ребенок разорвал её изнутри, он был уже далеко. Но та ночь была просто волшебной, алой от крови и - да - искрящейся и зеленой...

Нет. Уолласу не понять то обольстительное опьянение, какое бывает от крови, и свет на небе в последнюю ночь Марди-Гра. Уолласу представятся только жадные руки Зиллаха на хрупком Джессином теле. Ему представится, как Зиллах извивается на его дочери, заглушая её крики своим ненасытным языком. Кристиан снимет с себя вину, и Уоллас уже не захочет его убивать. Он потребует крови Зиллаха. Зиллаха с его изящными мягкими руками, с его сияющими зелеными глазами... с его шумными радостными друзьями, которых Кристиан не видел уже пятнадцать лет, хотя и искал их каждый год на Марди-Гра, когда в городе бушевал карнавал, и пьяный смех не смолкал на улицах, и спиртное лилось рекой в сточных канавах. Это были единственные существа, такие же, как Кристиан, которых он встретил за долгие годы - ему не хотелось даже вспоминать, за сколько лет, - и самые юные, бешеные и неистовые из всех, кого он когда-либо знал.

Нет, нельзя допустить, чтобы Уоллас бросился на поиски Молохи, Твига и Зиллаха. Во-первых, он их никогда не найдет - они могут быть где угодно, в любой точке мира, где есть выпивка, кровь и сладости, - но если по какой-то безумной случайности их пути все же пересекутся, эта троица прикончит его на месте, смеясь ему в лицо.

Но Кристиан все-таки не собирался давать ему ни малейшего шанса. Он сам справится с Уолласом и защитит своих. Ему вовсе не нравилось то, что он сейчас собирался сделать, но это было необходимо, и он привык делать это один. Кровь Уолласа прольется за липкую от шоколада улыбку Молохи, за хитрый и умный взгляд Твига, за сияющие зеленые глаза Зиллаха.

- Хорошо, - сказал он, - Ты все знал. Так чего же ты ждал? Почему ты пришел за мной только теперь?

- Потому что тогда я тебя боялся. Кристиан кивнул и шагнул к Уолласу. На этот раз Уоллас не попятился.

- Но теперь не боюсь. - Уоллас на мгновение закрыл глаза, но тут же открыл их снова. - Ты - безбожная тварь, и ты за это умрешь. Пятнадцать лет назад мне не хватило смелости, чтобы отомстить за Джесси, но сейчас... сейчас мне уже все равно. - Он снял с шеи серебряный крестик и шагнул к Кристиану, держа крестик перед собой. - Убоись власти Господа нашего, ты, порождение Тьмы и Ночи, нечестивый пособник Смерти...

Кристиан печально почал головой. Он не рассмеялся, но в его взгляде явственно читалось презрение, которое мы обычно испытываем к чему-то, что нас раздражает, но и забавляет тоже. Уоллас умолк на полуслове и опустил руку. Серебряный крестик тускло поблескивал, когда от него отражался лунный свет.

- Ты дурак, - сказал Кристиан. - Ты дурак, и твои мифы лгут. Если ты прикоснешься ко мне этой штукой, она меня не обожжет. Моя кожа не почернеет и не оплавится. Прикосновение освященного серебра не отравит мое существо. Я ничего не имею против твоего Иисуса. Его кровь на вкус была точно такая же, как и у всех остальных, как мне кажется.

Кристиан представил, как Уоллас размахивал бы распятием перед носом у Молохи, Твига и Зиллаха. Эти дети, - подумал он, - засмеют этого старого дурака до смерти.

- Неупокоившаяся душа, - сказал Уоллас, но уже не столь твердо.

- Нет. Я живой, а не мертвый. Я точно так же родился на свет, как и ты. - Ну, не совсем точно так же. Кристиан подумал о своей матери, которую он никогда не видел. Он даже не знал, где он оставил её, истерзанную и окровавленную, какой была и Джесси, когда родила своего ребенка. - Я - не сказочное создание из ваших мифов. Я не восстал из могилы. Просто я не такой, как вы, Уоллас Грич... и никогда не был таким, как вы. Я из другой расы.

Теперь Кристиан улыбался, так чтобы были видны его острые зубы. Это была ледяная улыбка, за которой скрывалось его вожделение. Уоллас, несмотря на свою беспомощность, все-таки представлял угрозу. А это значит, что Кристиан должен его убить и отправить его на дно реки вслед за дочерью, где их кости сольются в любовных объятиях, о которых, похоже, тоскует Уоллас.

По-прежнему улыбаясь и глядя Уолласу в глаза, Кристиан шагнул вперед и положил руки на согбенные плечи своего врага. Уоллас смотрел на него как завороженный - как под гипнозом, - но Кристиан чувствовал, что старик весь напряжен, напряжен на грани дрожи.