Потерянные души

Он задрал её юбку и грубо засунул два пальца - с жесткими мозолями от гитары - ей между ног. Ощущение было такое, что сейчас он её разорвет изнутри. Теперь он лежал, вжавшись бедрами в её бедра. Она и не заметила, когда он успел спустить джинсы. Он вынул пальцы, но тут же засунул в неё свой член. Насухую. Это было противно и больно. Ей показалось, что он продрал её до самой матки... она не хотела так... так ей не нравилось. Но все-таки это был Стив, и они всегда так хорошо подходили друг к другу, и Энн кончила ещё до того, как поняла, что происходит. Кончила, сама того не желая. Кончила в боли и унижении. Но зато как... всем своим естеством.

Стив принял судороги её оргазма за очередную попытку сопротивления и больно прижал её руки к матрасу. Его большие и сильные руки были как стальные тиски на её хрупких запястьях. Энн показалось, что она чувствует, как трещат её кости. Она испугалась, что он их сломает. Она повернула голову и впилась зубами в основание его большого пальца. Она прокусила его до крови, во рту появился солоноватый привкус. Теперь он вбивал в неё с таким безумным упорством, что, похоже, и вовсе не замечал боли - но его хватка слегка ослабла, а потом он и сам содрогнулся в мощном оргазме, и на этом все кончилось.

- Ну вот, - выдохнул он, глядя ей прямо в глаза. - Вот так. Хотелось бы мне посмотреть, как ты теперь будешь трахаться со своим новым дружком.

Когда он ушел, хлопнув дверью, Энн подумала лишь об одном: почему она себя чувствует такой грязной.

С того вечера прошло уже больше месяца, и она больше не видела Стива. Она знала, что он пытался звонить пару раз - во всяком случае, кто-то звонил в три часа ночи и вешал трубку, когда она отвечала, - но ей было уже все равно. Как будто в ней что-то умерло. Элиот стал её утешением, её убежищем. Он был таким милым и предупредительным, что под конец это стало её раздражать, а в последнее время её и вовсе от него тошнило. Но она не могла от него уйти. Не могла просыпаться одна в пустой кровати. Ей было страшно. Она боялась, что, если у неё в жизни опять образуется пустота, Стив снова заполнит её, а если это случится, она окончательно перестанет себя уважать.

Она зарылась лицом в подушку и попыталась опять заснуть. В последнее время она стала спать очень много - по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки. И она уже начала засыпать, как вдруг раздался звонок в дверь. Энн решила не отвечать.

- Меня нет, уходи, - прошептала она.

Звонок зазвонил ещё раз. Энн тихо выругалась, и словно в ответ звонок зазвонил в третий раз. Энн резко встала с кровати - в первый момент у неё закружилась голова, и ей пришлось постоять пару секунд, пока головокружение не прошло, - и пошла открывать.

* * *

Доски на старом крыльце неуютно шатались под ногами у Духа. Брансби жили в древнем викторианском доме из тех, которые называют шедеврами архитектурного безобразия. Дом давно уже нуждался в ремонте: краска на стенах потрескалась и облупилась, кирпичная кладка крошилась на углах. Дух не стал звонить по телефону и предупреждать о своем приходе, потому что боялся, что Энн не захочет его видеть. Поэтому он просто взял и приехал на свой страх и риск. Машина Энн стояла на подъездной дорожке. Стало быть, Энн была дома. Машины её отца не было; значит, его дома нет. Должно быть, поехал на очередную встречу анонимных алкоголиков или в библиотеку - больше он никуда и не ездил. И это очень хорошо, что его нет дома. Дух не хотел с ним встречаться. Он всегда немного побаивался Саймона Брансби.

Он как раз пытался решить, что делать: уйти восвояси или позвонить ещё раз, - и тут услышал за дверью шаги. Энн шла открывать - медленно и неохотно. Потом она долго возилась с цепочкой. Потом дверь наконец открылась. Энн встала, прислонившись плечом к косяку и загораживая проход. Она не зажгла свет в прихожей, и её лицо было скрыто в тени.

Поначалу Духу показалось, что у Энн подбиты оба глаза. Но когда она моргнула, он понял, что это были не синяки, а расплывшийся макияж. Такое впечатление, что она легла спать, не смыв косметику. Было два часа дня, но у Энн был такой вид, как будто она только что встала с постели. Ее длинные рыжевато-каштановые волосы висели спутанными лохмами. Мятое черное платье было застегнуто явно впопыхах.

Энн долго смотрела на Духа, на его велосипед, раскрашенный во все цвета радуги, на разноцветные ленты на его старой соломенной шляпе. У неё был такой вид, как будто она сейчас либо расплачется, либо захлопнет дверь у него перед носом. Но в конце концов она отступила в сторону:

- Проходи.

Не сказав больше ни слова, она развернулась и пошла по коридору в глубь дома. Дух закрыл дверь и пошел следом за ней. Слева была пыльная сумрачная гостиная, где на полу валялись газеты - судя по толщине стопки, за две-три недели как минимум, - а темные шторы были плотно задернуты. Интересно, подумал Дух, кто их задернул? Саймон? Или Энн - Энн, которая так любила солнце и всегда старалась поддерживать в доме идеальный порядок.