Потерянные души

Они ещё долго сидели молча, но им и не нужно было ничего говорить. Стив чувствовал, как опьянение потихонечку отпускает, сменяясь приятным жужжанием в голове. Дух открыл бутылку своего крепленого вина и выпил, чтобы "догнать" Стива. Завтра вечером они должны были играть в "Священном тисе". Стив достал гитару, и они быстренько пробежались по своей программе; не подряд, как это будет на концерте, а так - что первое придет в голову. Но это было не важно. Они играли в "Священном тисе" уже сотню раз. И, наверное, будут играть ещё столько же, а их немногочисленные фанаты будут пить пиво и танцевать, а им самим будет плевать на все, кроме того, что они играют.

- Давай кассету послушаем, - предложил Стив. Он подумал, что надо бы вспомнить, как звучат песни по-настоящему. Дух включил магнитофон, и маленький дом переполнился музыкой "Потерянных душ?": жесткой и прекрасной безумной гитарой и чистым голосом Духа, исполненным горько-сладкой тоски.

- У нас нет корней, но тебе не свалить наше древо... - пел Дух своим золотисто-угрюмым голосом. - Поднимись со мной к самой вершине, где родник с чистой водой...

Стив подпевал, подыгрывая на гитаре. Это были слова человека, который ещё не забыл, что такое волшебство. Слова человека, который знает. В мире есть волшебство - должно быть. Стив ударил по струнам. Из-под дрожи басов пробилась пламенная, обжигающая мелодия.

Дух поднял голову и запел громче. Его голос просочился сквозь трещины в стенах и воспарил в искрящейся ночи.

Услышав этот чарующий голос, один старый бродяга, как раз проходивший мимо, на миг замер на месте, глядя в звездное небо. Ему вспомнилась железнодорожная ветка в Джорджии, по которой он ехал, прячась в товарном вагоне, лет тридцать назад. Буйные заросли пуэрарии и высокие сосны подступали почти к самым рельсам, а в воздухе пахло жимолостью, и это был просто волшебный запах, и две бутылки дешевого и дрянного вина были на вкус как нектар и прохладная тень. Бродяга по имени Руди смотрел в холодное небо, затянутое облаками. Он пройдет ещё милю по этой дороге и напорется на Кристиана, чей разыгравшийся голод затмит его вечную тягу к тонким мальчикам-девочкам в черном. Но свои последние минуты Руди проведет в сладостных воспоминаниях.

Стив резко оборвал мелодию на середине и хлопнул себя по лбу.

- Блин, я совсем забыл. Тебе тут письмо. Как я понимаю, наша первая почта от восторженных поклонников. - Он пошарил на полу среди пустых бутылок и передал Духу помятую и пообтрепавшуюся по краям открытку.

Дух прочел вслух:

- "Вы меня не знаете, но 9 ноября 1953 года Дилан Томас выпил подряд восемнадцать стаканов виски, а я пью стаканчик за вас". - Он взглянул на Стива. - Подписано как-то странно. Никто.

- И что это значит?

- Да кто его знает.

- А может, приложишь её ко лбу и все выяснишь? Или сразу пошлешь меня на хрен?

- Ну, если тебе так не терпится, - сказал Дух и залпом допил остатки вина.

19

- ПРОСЫПАЙСЯ! ПРИЕХАЛИ! - Впечатление было такое, что оглушительный голос гремит прямо в мозгах у Никто.

Он открыл глаза и растерянно заморгал.

- Я не спал.

Ночью Зиллах положил ему на язык ещё одну марочку с нью-йоркским "распятием", и Никто уже окончательно перестал понимать, где он, с кем он и почему он вообще об этом задумывается. Он бродил по запутанным коридорам своего взвихренного сознания, безнадежно запутавшись в их сплетениях и не в силах отыскать дорогу назад, к знакомым голосам, которые он ещё слышал - но смутно, едва различимо - и которые спорили и смеялись где-то вовне, и его тело дергалось и дрожало, как скелетик на ниточке.

Хотя, может быть, он и спал. Потому что ему точно снились какие-то странные сны. Ему снилось, что он пьет кровь из горячей бьющейся вены и вена пульсирует все слабее - в ритме обескровленного умирающего сердца. Ему снилось, что он вытирает свои испачканные кровью руки о лицо Зиллаха, а потом слизывает кровь с его ресниц, пьет кровь с губ Зиллаха, и от этого она кажется ещё слаще. Ему снилось, что Молоха с Твигом буквально купаются в крови, размазывают кровь друг другу по волосам, катаются в ней полуголые, и их бледная кожа становится липко-красной. Но откуда взялось столько крови?

Это все потому, что у тебя зубы неострые, - прошелестел голос у него в голове. - Потому что ты не прокусывал кожу, а рвал её зубами. Неужели ты не помнишь, как ты изодрал его горло в клочья, пока не добрался до крови?! Неужели не помнишь, как Зиллах вгрызался ему в пах, словно безумный любовник-садист?