Потерянные души

— Вот что я тебе скажу, Лоренс, ты же понимаешь, чем обернется для нас эта игра, если благодаря ей мы станем ярким пятном на карте страны? Пойдут доходы от туристов, от воскресных экскурсий. Я поручил фирме по маркетингу подсчитать, какой бум большая статья в национальной газете может обеспечить такому городку, как наш. И цифры просто огромны. Наблюдается демографический сдвиг в отношении к отпускам — так, во всяком случае, заверили меня. Люди отдают предпочтение коротким отпускам перед одним длинным. Ранние браки уходят в прошлое. Люди хотят встречаться, уезжать куда-нибудь, чтобы узнать друг друга поближе. Они ищут спасения от шума и суеты больших городов. И мы можем предложить им это спасение! — Мэр внезапно умолк и отпил воды из стеклянного кувшинчика. — И ты, конечно, понимаешь, что случившееся прошлой ночью, что эта трагедия может перечеркнуть все, ради чего мы так упорно трудились.

— Бегства с места дорожного происшествия мы признать не можем, — вставил шеф.

Мэр позволил себе вспышку гнева:

— Черт побери! Кто-нибудь говорил о бегстве? Это же совсем не то! Кто-нибудь упоминал о бегстве с места дорожного происшествия?

Шеф посмотрел на мэра, тот понизил голос:

— Приношу извинения. Послушайте, шеф, все дело в формулировках: что сказано, как воспринято.

Шеф кивнул, и мэр продолжал:

— Было установлено, что те, кто сбил ребенка, скорее всего, не поняли, что сбили ребенка. Я назвал это просто трагедией. Мы не хотим, чтобы возникала мысль о бегстве с места происшествия, поскольку такового не было, но стоит такой фразе прозвучать, и она обретет собственную жизнь.

— Я вас понимаю, — сказал шеф.

Шеф — своего рода маргинальная фигура, и занял он место начальника полиции благодаря давнему непотизму, восходящему к предположительной любовной связи его сестры с бывшим губернатором штата. Так я, во всяком случае, слышал.

Мэр протянул руку к галстуку и ослабил узел.

— Так о чем я говорил?

У меня возникло жутковатое ощущение, что они оба играют со мной, что мэр унизил шефа только для того, чтобы привлечь меня на свою сторону. Он поглядел прямо на меня:

— Я не пытаюсь приуменьшить то, что случилось. Ведь погиб ребенок. — Мэр на секунду замялся. — Я пытаюсь разгадать, что, черт дери, произошло. Вот ради чего мы встретились. Вот почему мы вызвали тебя сюда, Лоренс, — попробовать разобраться и понять. Мы хотим услышать, что ты увидел, когда нашел девочку. Я стараюсь установить факты, прежде чем мы что-нибудь предпримем. Если верить телевидению, то, согласно предварительному осмотру, ребенок лежал в листьях, и тот, кто сбил девочку, вероятно, даже не осознал этого. Ты тоже так думаешь?

Один из наводящих вопросов, на которые я был обязан отвечать. Мы все вальсировали вокруг неизбежного, и я сказал им то, что они хотели услышать, хотя сказал всего лишь:

— Я не эксперт. Я просто нашел ребенка… — И, с трудом подбирая нужные слова, продолжил: — Следов торможения, похоже, не было, — возможно, они действительно не знали, что совершили… — Я умолк. — Но я не эксперт.

— Ну вот, мэр! Лоренс тоже не видел следов торможения! — Мою поправку шеф проигнорировал.

Мэр отошел, налил себе кофе и обернулся — но не сразу. Я знал, что он смотрит на шефа, что они прокручивают в головах свое совместное решение.

— Ладно, Лоренс, таково положение на этот момент. И нам следует рассмотреть эту трагедию не только с точки зрения женщины и ребенка, но и того, кто девочку сбил.

Я знал, что они говорят о Кайле Джонсоне. И сказал:

— Понимаю.

Вид у мэра был измученный, но он кивнул и улыбнулся мне.

— Видите, шеф? У Лоренса есть врожденное политическое чутье. Такого рода интуиции не научишься. Ты когда-нибудь думал выставить свою кандидатуру куда-нибудь, Лоренс? Тебе надо быть на виду…

— Быть на виду? Нет, нет… Мне привычней скрываться из виду. Я убегал от жены два года!

Именно та степень самоуничижения, какая требовалась.

Мэр улыбнулся, затем утратил улыбку и пристально посмотрел на меня. Голос его стал серьезным.

— Мне нужно твое нутряное чутье, Лоренс. Это ощущалось, как что-то… трагичное?

Я поглядел на него и сглотнул.

— Она просто лежала на листьях, будто прикорнула.

Мне было необходимо помолчать, и мэр словно бы интуитивно это почувствовал; он только покачал головой, и молчание затянулось куда дольше, чем обычно допускают трое людей в одной комнате.

Наконец мэр нарушил его:

— Мы получили сведения от так называемого очевидца. Тот заявил, будто видел пикап, который ехал зигзагами, сшибая мешки с листьями.

И вновь молчание. У меня хватало сил только смотреть на мэра. Теперь он вел меня туда, куда нацеливался с самого начала, и покачивал головой, как бы отметая то, что говорил, по ходу речи.

— Эти сведения, эта связь, они туманны… по меньшей мере, туманны. Но был звонок, и мы должны были отреагировать на него, так? Я тут не пренебрегаю моим политическим и гражданским долгом, но ведь это просто нарушение общественного порядка, какие-то распоясавшиеся ребятишки забавлялись, только и всего. Но поступил звонок, он зарегистрирован.

Я ждал, уже зная, что он скажет дальше.