Потерянные души

— Да уж, — вздохнул Влас, вспомнив свою юность. — Когда считаешь себя солнцем, все вокруг блекнет. И, все же, несмотря ни на что, это самое прекрасное время, в которое, спустя годы, так хочется вернуться.

— Не думал, что ты — мечтатель, — улыбнулся колдун, но уже миг спустя на его лицо набежала тень: — Мне бы очень хотелось, чтобы этот мальчик понял: одно дело грезить, фантазировать, создавая иные, нереальные, просторы и владыча ими, и совсем другое очутится в созданном тобой мире наяву… Ступай и ты, Влас.

— Я не чувствую усталости, а после всего услышанного мысли вряд ли позволят уснуть. К тому же, рассвет уже совсем близ-ко… Позволь мне остаться с тобой. Обещаю, что не стану мучить те-бя расспросами.

— Иди. Не бойся, я никуда не исчезну, — усмехнулся тот, в то время как в глазах разли-лась бесконечная необъяснимая грусть, словно он предвидел что-то такое, о чем не хотел признаваться никому. И Влас не посмел спро-сить Старшего о том, откуда пришло это чувство и что скрыто за его матовой дымкой.

Поняв, что Черного хочет остаться один, ощутив в своем серд-це странную, не поддававшуюся объяснению волну боли и жалости, кол-дун, ведомый эмоциями, не разумом, пробормотал, пряча глаза:

— Прости, я… Я буду рядом, — и заспешил прочь.

Лишь возле самых дверей Влас решился на миг обернуться, бросил быстрый взгляд на Старшего и, обожженный странным пред-чувствием, поник. У него словно какая-то нить оборвалась в душе, когда он увидел отрешенный взгляд Черногора, пронизывавший прост-ранство и время, но ничего не замечавший вокруг. На миг ему пока-залось, что Черногор уже не принадлежит их миру, что он в нем не-долгий гость, стоявший у врат перед неведомой бесконечной доро-гой.

Когда двери тихо закрылись за спиной, Влас прижался к створ-кам и, зажмурив глаза, замер, стараясь унять слезы, жегшие, пыта-вшиеся вырваться на волю…

— Что с тобой, Влас? — заставил его вздрогнуть испуганный женский голос, прозвучавший где-то совсем рядом.

Колдун качнул головой, прогоняя подкравшиеся к самому сердцу боль и скорбную печаль. Открыв глаза, он увидел Дубраву.

— С тобой все в порядке? Ты не ранен? — она с беспокойством смотрела на него.

— Нет, все хорошо, — поспешил успокоить ее колдун. — Все хоро-шо, — повторил он, на этот раз затем, чтобы успокоиться и само-му… — Он стал еще более далеким, — тихо, едва слышно добавил он, словно это были только мысли, случайно вырвавшиеся наружу. — Мне даже на миг показалось, что мы теряем его.

— Не волнуйся: Старший не покинет нас. Только не теперь! Он всегда забо-тился о нас и появлялся как раз в тот миг, когда был более все-го нужен.

— Черногор не бессмертен, Дубрава, — тяжело вздохнул Влас. — А ведь он так часто рискует своей жизнью! Кто знает, сколь долго боги будут хранить его…

— Не думай об этом. Не стоит призывать мыслями и сомнениями беду, когда она и так бродит где-то рядом.

— Но мы должны что-то сделать, пока не стало слишком поздно! Мы не можем позволить себе потерять его! Прежде всего, нам с Ясенем не следует оставлять его одного. Из нас, конечно, не ахти ка-кие стражи, но хоть как-то мы поможем… Только этого недостаточ-но. Если бы сохранился Совет, можно было бы обратиться к нему, убедить, чтобы он обязал Черногора быть осторожным… Но сей-час… Как ты думаешь, если мы соберемся на сход и попросим его об этом, он послушается?

— Нет, — опустив голову, вздохнула Дубрава. — Я, конечно, знаю его не так хорошо, как ты, но…

— Мне кажется, его поступками руководят сами боги. Не нам тягаться с ними…

— Однако, — словно очнувшись от забытья, встрепенулась она. — Почему ты вдруг завел этот разговор? Что-то не так?

Влас нервно дернул плечами, не найдя, что сказать в ответ, махнул рукой:

— Считай, что у меня плохие предчувствия.

— Предчувствия… — задумчиво повторила колдунья. — Сперва Ясень, теперь ты… Да что с вами творится, какая вина гложет ваши души?! - не сдержавшись, воскликнула она. — Вина за несовершенный еще прос-тупок? Гоните все эти мысли прочь, забудьте, и тогда, может быть, ничего не произойдет!

— Ладно, — Влас нахмурился. Его лицо посере-ло. Одно дело, когда боишься чего-то сам, может быть, просто преувеличивая опасность, другое — знать, что твои опасения разделяют другие. — Будь по-твоему, — резко повернувшись, он подошел к стене галереи, коснулся ее рукой, словно ища в камнях замка опору.

С сочувствием взглянув на него, колдунья двинулась вос-лед, но тут распахнулись двери залы и в галерею вышел Черногор. Его лицо еще покрывала бледность, движения были слегка замедлен-ны, осторожны…

Влас рванулся к нему:

— Старший, почему ты не позвал меня, я бы помог… — он хотел взять Черногора за руку, поддержать, но тот решительно остановил его:

— Не надо, я сам… — он внимательно посмотрел на колдунов. От его внимания не ускользнула ни тень озабоченности на лице Дубравы, ни беспомощность, даже какая-то потерянность в глазах Власа. Однако, вместо того, чтобы расспросить о том, что так взволновало их души, Старший лишь произнес:

— Идемте. Пора.