Потерянные души

— Великий бог! — воскликнул он. — Теперь я понимаю, почему, когда архив был, наконец, обнаружен, пресвитер предписал пускать в не-го лишь избранных, запретив выносить рукописи из этой за-лы. Если святой Род, основатель монастыря Рады, до самой своей смерти занимавший пост секретаря Первого конклава, был… Если это так… — он резко повернулся к призраку. В его сощуренных глазах читались подозрение и угроза…

Усмешка сорвалась с губ тени:

— Колдуны не умеют лгать, добрый человек.

— Но тебе-то, принявший покаяние, известна ложь!

— Я никогда никому не лгал.

— Даже когда заманивал своих сородичей в ловушку?

— Даже тогда, — он тяжело вздохнул. Голова опустилась на грудь. — Я просто сказал им только часть правды, не всю… Не сомне-вайся, добрый человек, это подлинная рукопись. Подумай сам, как бы я смог сотворить подделку или затуманить твой разум, будучи призраком того, кто по доброй воли отказался от своей силы? Да и кто из колдунов смог бы написать так, когда для нас — каждое ру-кописное слово тайно и заклято и обычным разговорам не место на бумаге.

— Ладно, — вздохнув, проповедник вернулся к свитку. В конце концов, ему ничего не оставалось, как поверить.

…"Когда Род ушел, я склонился над пленником… Я понимал, что ничто теперь, когда молитвы более не сдерживали его, не помешает колдуну сбежать, прибегнув к помощи дара. Но король даже не пы-тался освободиться. Словно он уже приготовился к смерти и был даже рад ее приближению. "Почему?" — спросил я его, не ожидая, что он снизойдет до ответа. Но он ответил: "Когда было дано проро-чество, многие обезумели от ужаса: лишиться будущего своих де-тей, что может быть ужаснее? И я счел себя в праве выступить про-тив всего: времени, истины, богов, — лишь бы не допустить, чтобы все произошло так, как было предсказано…" — "Но ведь то, чего вы боялись, исполнилось…" — недоумевал я. — "Это так. В последний миг, когда до черты оставался лишь шаг, ко мне пришел старик, ко-торого послали сами боги. Он сказал, что, после того, как наша жестокость вынудила лишенных дара прибегнуть к помощи Потерянных душ, мы, в сущности, не только противостоим им, но и помогаем. Своими силами, сотканными яростью и гневом, мы питаем их. Еще немного, и мы, потеряв себя, станем ими… Что лучше, предводитель восставших, — спросил он меня, — миг смерти, за которым ждет беско-нечная звездная дорога, или вечное умирание в жажде конца и пус-тоты? Я слишком близко подошел к черте, чтобы не понять: признав поражение, мы сохраним куда больше, чем способна дать даже самая полная победа…" — "И поэтому ты готов умереть?" — "Моя смерть пресытит жаждущих крови, — таким был ответ. — И вы будете милосердны к остальным. Но прежде я хочу предостеречь тебя, так же, как пре-дупредили меня: не уподобляйся Потерянным душам, ибо легко стать одним из них, вернуться же назад невозможно. Не пытайся уничто-жить все, что существует. Сколь бы ни был несовершенен нынешний мир, он — все, что сейчас есть у земли. Нельзя рубить еще зеленое дерево, особенно если у тебя нет новых саженцев…" — "Ты хочешь, чтобы мы, после того, как победили, вернули вам власть?! - его сло-ва начинали меня злить. — Никогда!" — "Что ж… Тогда хотя бы сохрани колдовской народ. Позволь ему жить своей жизнью, не лишай его дара. Возможно, когда-нибудь он пригодится земле…" — "Но Потерянные души! Они говорят, что никто из нас не будет свободен, пока су-ществует ваше племя!" — "Вы уже свободны, разве не так?" — "А где га-рантии, что в будущем колдуны не отомстят нам за миг торжества, что они не захотят вернуть себе былую власть?" — "Они дадут вам слово. Наш закон запрещает нарушать обещание". — "Легко сказать! Но как мне убедить тех, кто потерял в этой войне близких?" — "Попытай-ся. Твои люди верят тебе… Или ты счи-таешь, что в мире есть дела, за которые нельзя простить?" — "Преда-тельство…" — я был уже не столь уверен, что действительно невоз-можно найти способ сохранить жизнь хотя бы их женщинам и де-тям… И колдун, поняв это, продолжал: "Наложи на них любые наказания, обязательства, запрет. Они пойдут на это, понесут из поколения в поколение, как сохранят память о преступле-нии и вашей милости…"

Что мне было делать? Разве мог я отказать в последней прось-бе осужденному на смерть? Я согласился. Хотя и не знаю, как мне удастся исполнить обещание, и смогу ли я вообще…