Потерянные души

— Прости меня, трактирщик, конечно, я не должен был назы-вать тебя так, как свойственно колдунам, более не являясь одним из них, но старые привычки отпускают с такой неохотой.

— Ты — Принявший покаяние, — нахмурившись, Зорь кивнул. Ему приходилось слышать разное об отказавшихся от дара: и то, что они — жалкие предатели, способные на все ради сохранения своей жизнь, и что они — очень несчастные лю-ди, презирающие себя за сделанное куда сильнее, чем на это спо-собны все остальные.

Он не знал, как ему вести себя с одним из них. Некоторое время он стоял, раздумывая, однако затем, решив, что, в конце концов, посетители они и есть посетители, отб-росил все сомнения. Да и какая разница хозяину трактира, кем бы-ли постояльцы до прихода в его заведения и кем будут, уйдя из не-го?

Когда Орхип принес кувшин, по залу уже разошелся чуть горьковатый запах стряпни.

Налив себе по кружке вина и приняв из рук старухи миски с похлебкой и большие ломти испеченного накануне хлеба, гости усе-лись за массивный дубовый стол и, не в силах совладать с голосом голода, набросились на пищу. Казалось, она на какое-то время зас-лонила от них все в мире, подчинив себе душу и волю смертных.

Хозяин сел чуть в сторонке и, застыв в полутьме, испод-лобья поглядывал на чужаков. Его глаза настороженно сверкали, губы плотно сжались.

Живя в трактире, Зорь привык всегда быть в курсе того, что происходило вокруг. В конце концов, к нему забредало немало людей, которым нечем было заплатить за кусок хлеба, кроме как рассказом об увиденном.

Однако минувшая зима, холодная и бесконечная, оторвала трактир от всего мира, отгородила его снежными равнинами и ледя-ными озерами. Трактирщику не доставало разговоров со странниками, неведение если не пугало, то, во всяком случае, угнетало его. Тем более в такое время, когда, казалось, каждый миг способен из-менить и переделать свет. Зорю очень не хотелось оказаться пра-вым, но порой ему приходила на ум мысль, что они встретили зиму в одном мире, а провожать ее будут совсем в другом.

И, все же, хозяин не мог первым заговорить со странника-ми, которые представлялись не менее загадочными, чем неизвестная, ставшая вдруг такой незнакомой земля за толстыми стенами тракти-ра. Вновь и вновь переводя взгляд с одного гостя на другого, он пытался разгадать тайну того, что объединило их, повлекло за со-бой, но не мог найти ответа. Что бы ни прои-зошло в мире, проповедник и воин, горожане и бывший колдун не могли идти по одной дороге к одной цели. В мироздании просто не было такого пути, что стал бы для них единым.

Утолив голод, странники откинулись на спинки стульев, отдыхая в блаженной тишине тепла и понемногу приходя в себя. Они не каза-лись молчаливыми, скрытными людьми, и все же, по какой-то совершен-но непонятной причине, в отличие от других, не упускав-ших возможности выговорится с совершенно незнакомым человеком, о котором, словно об исповеднике, можно будет забыть, переступив порог трактира, путники, которых привела нынешняя ночь, продолжа-ли молчать. Их глаза… Они были настолько похожи, что это насто-раживало и пугало пуще всяких слов. В них было слиш-ком много боли, горя потерь, страха.

— Мне понятно твое удивление, трактирщик, — не отрывая взгляда от испещренного царапинами стола, промолвил, наконец, проповедник. — Ты вряд ли ожидал гостей в столь неподходящее для странствий время.

— С середины зимы, когда сугробы встают в человеческий рост и прилетают из стран вечной стужи злые ледяные ветра, и до тех пор, пока не пройдет половодье, заливающее все низины, мало кто решается путешествовать в этих краях, сколь бы важными ни казались его дела, — вздохнув, кивнул Зорь. Он говорил осторожно, крадучись, словно кошка, боявшаяся спугнуть добычу. — Хотя, нынеш-няя зима затянулась. Возможно, вы устали ждать неизвестно чего.

— И мы такие разные, — проповедник вовсе не хотел произвес-ти на хозяина заведения впечатление, напугать тем, что гостю из-вестны мысли трактирщика. Просто нужно же было о чем-то говорить, растягивая время и раздумывая над тем, стоит ли сказать главное.

— Да уж, — Зорь хмыкнул. Может быть, ему нужно было быть осторожнее и не вести себя столь свободно в присутствии служителя бога, но сейчас он не видел в госте опасности, не предчувствовал беды. — Впрочем, — продолжал он, — меня куда больше удивляет другое. От вас не исходит угрозы. Все вы относитесь ко мне как к равному, не презирая с высоты своего положения. Вы могли бы приказывать, требовать, пытаться запугать меня. Ведь я всего лишь ничтожный трак-тирщик. Неужели мир столь сильно изменился? Если это так, нет ничего удивительного в том, что недавний колдун следует за свя-щенником так, словно это его Старший, проповедник заботится о Принявшем покаяние, будто о младшем брате по ордену, не говоря уж о том, что члены городского совета бросили все дела, тепло и сы-тость богатых домов, и словно какие-то нищие бродячие торговцы отправились в путь…