Потерянные души Уиллоубрука

Сейдж не совсем представляла, чего ожидала или что надеялась увидеть. Поисковую группу в оранжевых жилетах со служебной собакой, патрульные машины и вертолеты, верховых добровольцев, направляющихся в лес? Определенно, она воображала себе развалюхи с решетками на окнах и заросшие дворы. Даже заборы с колючей проволокой по верху и охранников в форме. Но Уиллоубрук не походил на тюрьму, скорее на студенческий городок с ухоженной территорией, где царят покой и тишина. Наверное, к Розмари там хорошо относятся. Наверное, она завела друзей, встретила кого-то, кто ее любит и заботится о ней. Наверное, она даже счастлива — по крайней мере, насколько можно быть счастливым в психушке. Бог даст, когда Сейдж войдет, ей сообщат, что Розмари нашлась, живой и здоровой. Скажут, что сестра заблудилась в лесу или пыталась убежать, но теперь в целости и сохранности водворена к себе в комнату и сейчас уплетает свое любимое ванильное мороженое. Усевшись на место, Сейдж вздохнула с облегчением. Что бы ни случилось потом, по крайней мере, Уиллоубрук оказался не таким страшным, каким она его себе представляла.

Затем показалось шестиэтажное здание, подобно старинному кораблю выплывающее из тумана: с черной крышей и кирпичными крыльями по обе стороны восьмиугольной ротонды, увенчанной высоченным белым куполом, теряющимся в низких серых облаках. Когда автобус объехал башню сбоку, показалось еще одно крыло, длиннее остальных, из-за чего здание походило на гигантский крест. Бесконечные черные крыши корпусов топорщились бессчетными дымоходами, словно кто-то разбросал по полке кубики конструктора. Затем появились темные призраки других строений, многие из которых походили на магазины, гаражи или ангары. Куда ни кинь взгляд, виднелись сооружения в виде буквы «П», обозначенные номерами, и дополнительные повороты, ведущие к другим дорожкам. Некоторые постройки были обнесены высокими изгородями, чтобы удержать людей внутри — или снаружи; толком было не понять. Когда автобус сбросил скорость, Сейдж поежилась, заметив на снегу одинокий ботинок и что-то вроде скомканных штанов. Возможно, даже в таком месте, как Уиллоубрук, видимость может вводить в заблуждение.

Наконец автобус подъехал к главному входу крестообразного здания и остановился, прошипев тормозами. Над двойными дверями висела табличка с надписью: «Администрация». Азиатская пара встала и направилась к выходу; муж вежливо пропустил жену вперед. Сейдж глубоко вздохнула и собрала всю свою отвагу. Сейчас или никогда.

Все еще глядя в окно, она потянулась за сумкой, соображая, не покурить ли ей перед тем, как войти. Но рука шлепнулась на пустое сиденье. Ахнув, она посмотрела туда. Сумки не было. Вот зараза. О чем она только думала! Нечего было ворон считать, особенно когда автобус останавливался в сомнительных районах. Она лихорадочно обшарила взглядом пол, встала, поискала под сиденьями — может быть, сумка соскользнула, когда они остановились? Но ее нигде не было. Сейдж пошла по проходу, оглядывая каждое кресло и пол под ним.

— Что-то не так, мисс? — спросил водитель.

— Похоже, у меня сумку украли, — объяснила она.

Водитель закатил глаза. Заведя автобус на стоянку, он встал и включился в поиски.

Они шарили повсюду: над сиденьями, под сиденьями и между сиденьями, прочесали каждый сантиметр пола. Сумки в автобусе не было.

— Что-нибудь важное в ней лежало? — спросил умаявшийся и вспотевший водитель. — Деньги, удостоверение личности?

— Только пара долларов, косметика, расческа, сигареты. — Упоминать о липовом удостоверении не имело смысла.

— Водительские права?

Сейдж покачала головой:

— Нет у меня прав.

— Как она хоть выглядела?

— Кожаная такая, чтобы носить через плечо, а спереди тисненые синенькие цветочки.

Вернувшись на свое сиденье, водитель сдвинул фуражку, утер со лба пот и снял планшет с крючка на панели.

— Оставь свое имя и номер телефона. Если вещь найдется, диспетчер тебе позвонит, но особо не рассчитывай.

— Сейдж Уинтерз. — Она продиктовала домашний телефон.

Водитель записал информацию и повесил планшет на крючок.

— Так, понял, — сказал он. — Уж прости. — Он посмотрел на нее: — Все нормально?

— Нет. Вовсе ненормально. И близко не лежало. — Она кивнула и попыталась улыбнуться, тронутая его сочувствием. В первый раз за все это время она заметила, какие у водителя добрые глаза. Она посмотрела в окно на массивное кирпичное здание. — Вы знаете что-нибудь об этом месте?

Он пожал плечами:

— Полагаю, не больше твоего. Я ведь только высаживаю и забираю людей, так что толком ничего рассказать не могу. Помнится, Роберт Кеннеди назвал Уиллоубрук гадючником. Эти люди, — он махнул рукой на открытую дверь автобуса, имея в виду ушедшую азиатскую пару, — приезжают раз в две недели, и всякий раз, когда я их забираю, бедная женщина плачет.

Зачем только он ей это сказал.

— А что они тут делают, вы знаете?

— Ребятенка своего навещают, думается мне. Согласись, должно быть, это очень печально, когда кто-то, кого ты любишь, живет в таком месте.

Она кивнула. Печаль сжала ей сердце. Бедная Розмари.