Потерянные Евангелия. Новые сведения об Андронике-Христе

Рис. 1.99. «Сожжение Савонаролы». Неизвестный флорентийский мастер. Якобы 1498 год. Монастырь. Сан-Марко. Флоренция. Как мы показали ранее, Голгофу иногда именовали «костром». Кстати, обратите внимание, что наверху два ангела развернули свиток, на котором явно должно было быть что-то написано. Однако никакой надписи почему-то нет. Не исключено, что первоначально тут было написано нечто такое, что стало противоречить «реформаторской» скалигеровской версии истории. Редакторы могли замазать надпись. Взято из [143:0], с. 169.

Любопытно, как сместились нравственные оценки у скалигеровцев. Например, предателя Евфрата-Иуду Искариота они постарались превратить в БЛАГОРОДНОГО ЧЕЛОВЕКА И ЗНАМЕНИТОГО СТОИКА. Пишут так: «Вот главный враг Аполлония софист Евфрат, ПЛАТНЫЙ преподаватель философии, распускающий об Аполлонии (разумеется из зависти) гнусные слухи. Возможно, ЗНАМЕНИТЫЙ СТОИК ЕВФРАТ и вправду считал Аполлония фокусником и шарлатаном, но тот же самый Евфрат примыкал к сенатской стоической оппозиции… И БЫЛ ЗНАМЕНИТ СВОЕЙ УЧЕНОСТЬЮ И БЛАГОРОДСТВОМ» [876:2a], с. 235.

И тем менее, полностью вытереть «Евангелие от Филострата» со страниц истории не удалось. Сами признают следующее: «Аполлоний превратился в одного из наиболее почитаемых героев поздней античности. Посмертный успех Аполлония обеспечил успехом и ту литературную форму, в которой было рассказано о мудром тианийце, т. е… биографию романизированную…

Новаторство Филострата несомненно – он сочинил первый настоящий биографический роман и по праву мог бы считаться ОСНОВОПОЛОЖНИКОМ ЭТОГО ПОПУЛЯРНОГО ЖАНРА ЕВРОПЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ… «Жизнь Аполлония» пользовалась очень большим успехом, сравнимым с успехом удачных литературных открытий, но все же литературным открытием не считалась…

Но была и другая – уже внелитературная – причина… объясняющая успех его (Филострата – Авт.) сочинения… Аполлоний Тианский стяжал почет, которым не пользовался ни при жизни, ни в век Антонинов, ЕГО КУМИРЫ СТОЯЛИ РЯДОМ С КУМИРАМИ ОРФЕЯ И АСКЛЕПИЯ в домашнем святилище императора Александра Севера, его советам внимал во сне император Аврелиан, его слава казалась достаточной для борьбы с мировой религией… Слава Аполлония затмила славу его биографа» [876:2a], с. 237, 244–245.

Таким образом, судьба книги Филострата и других свидетельств о Христе под именем Аполлония Тианского была непростой. Несмотря на все усилия задушить эти версии Евангелий, они выжили, хотя их стали рассматривать как нечто «сказочное». Кстати, становится понятно, почему кумиры Аполлония, Орфея и Асклепия стояли рядом. По той простой причине, что и Аполлоний, и Орфей, и Асклепий являются отражениями Андроника-Христа. См. наши книги «Царь Славян» и «Христос и Россия глазами „древних“ греков».

Как говорит сам Филострат, его труд, в основном, опирается на «записки» Дамида – верного спутника Аполлония. Мы уже поняли, что Дамид – это евангелист Матфей, и что его «записки» – это какой-то вариант известного Евангелия от Матфея, включенного позднее в канон Нового Завета. По-видимому, записи Матфея-Дамида, как наиболее авторитетные, легли в основу нескольких позднейших версий жизнеописания Аполлония-Христа. Одна из них, отредактированная апостольскими христианами, вошла в Новый Завет. Другая, более близкая царским христианам, дошла до нас в обработке Флавия Филострата как «Жизнь Аполлония Тианского». Стоит отметить, что записки Дамида-Матфея многие считали подлинными. Пишут так: «В ДОВОЛЬНО СКУДНОЙ НАУЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ о „Жизни Аполлония Тианского“ заметное место занимают исследования, посвященные проблеме реальности Дамида и его записок… Трудно вообразить, чтобы Филострат заявил во вступлении к посвящаемой Юлии (императрице Юлии Домне – Авт.) книге, будто императрица давала ему записки, которые она ему не давала… Ни Филострат, ни Юлия Домна не сомневались в подлинности записок, да и неназванные «родичи Дамида», очевидно, продали императрице манускрипт, который полагали подлинным» [876:2a], с. 221.

Подобные расплывчатые соображения историков, конечно, не могут служить доказательством реальности Дамида. Летописец, а тем более поздний редактор, мог, конечно, написать все, что угодно, – бумага стерпит. Однако в данном случае мы должны поддержать высказанное мнение о подлинности записок Дамида. И вовсе не потому, что сам Филострат так заявил, – а потому, что мы обнаружили яркое отождествление Аполлония-Аполлона с Андроником-Христом и близость Евангелия от Матфея к «запискам» Дамида.